— Меандр… Греческий орнамент… — заворожённо повторила Зиночка новые слова и с уважением посмотрела на учёного. — Но это не моя вещь. Я его случайно нашла.
— Такие символы случайно не находят… — улыбнулся Юрий Васильевич. — Вы — на пороге лабиринта, а уж как у вас получится пройти по нему — никто не знает. Помните одно: из лабиринтов мало кто живым возвращался. Мой вам совет — не входите внутрь. Такой хорошенькой барышне там не место…
После завтрака она переговорила с Нилом и, вручив ему обнаруженную в платочке таблетку, отправилась на процедуры.
Улёгшись с комфортом на массажную кушетку, попыталась расслабиться.
Мысли об Эмме не отпускали…
С одной стороны, Зинуля знала, каких душевных мук стоит отвратительный опыт унижения твоего тела. Женщина против своей воли позволила глумиться над собой от страха перед болью или позором огласки. О таком не каждый готов рассказать, что бы там ни советовали расплодившиеся психологи.
Князеву передёрнуло, когда она вспомнила о давних событиях, после которых ей на долгую память остались тонкие рубчики чуть выше левого запястья. В укромных уголках сознания она считала именно тот случай причиной перемен, произошедших с романтической переводчицей, а точнее, её перевоплощения в отчаянного детектива.
Более того, мерзкое событие поубавило желания связать себя узами брака, да и вообще — научило быть осмотрительней. Теперь любой понравившийся мужчина находился для неё даже не то что под увеличительным стеклом — она наблюдала за ним через мощнейший квантовый компьютерный микроскоп!
И стоило объекту, который хоть чуть-чуть её заинтересовал, проколоться даже на мелочи — восторженные мечты Князевой аннигилировали сами собой, словно в физике электрон и позитрон[9]. Столкновение двух фактов — факта симпатии к новому знакомому и факта антипатии, вызванной его поступком или фразой, — при «столкновении» уничтожались, образуя разочарование.
Исключение составлял только Святослав Цветов. У Зинаиды не получалось рассматривать Свята ни как «материальную частицу», ни даже как мужчину… Для неё знаменитый иллюзионист навсегда оставался стихией, потоком, электричеством, неведомым полем… При приближении к которому она меняла частоту своего существования и неслась как металлическая стружка к магниту, лишённая воли и возможности сопротивляться.
В их редкие встречи Зинуля словно перезаряжала батарейки, наполняя их силой жизни. С одной стороны — ей было страшно подумать: как это?.. Навсегда остаться с ним? А вдруг она взорвётся, не выдержав высокого напряжения своей страсти? А с другой стороны — она мечтала быть с ним. Но не сейчас, а позже… Когда он постареет, когда станет хотя бы чуточку менее манящим и желанным… Когда поугаснут страсти, и в отношениях появится больше спокойствия и рассудительности.