Должно быть, я огорошил ее. Она стояла неподвижно, даже не моргая.
– Мы наконец-то прошли мимо твоих старых чувств, и потому, что ты понимаешь, что сожалеешь об этом, мы можем просто двигаться вперед... э... двигаться назад... эм, ты поняла, что я имею в виду.
Улыбка на моем лице была похожа на одну из масок классического греческого театра. Тем не менее, я не был уверен, какая из двух. Был ли я маниакален? Или купался в темноте откровенного горя?
Рокки наконец вышла из состояния оцепенения. Она закусила губу и жалобно посмотрела вниз, пиная пол.
– Просто чтобы ты знал, я не делаю вещи подобного рода. Поцелуи украдкой и прочее, я имею в виду.
– Ах, эта скучная ханжеская штука – всего лишь поступок, – упрекнул я. – Ты можешь забыть об этом.
– Кого ты называешь ханжой?
– Конечно, не тебя. Ты бы не пыталась поцеловать меня в засос, – пошутил я.
Заметив ее раздраженный взгляд, я быстро стер улыбку.
– Я просто поддалась моменту. Знаешь, новогодняя ночь и все такое. – Она прищурилась. – Кстати, ты ошибаешься. Это не вернет нас на верный путь. Во всяком случае, это вернуло нас дальше, чем когда мы начали, потому что ты меня сейчас серьезно раздражаешь.
– Поддалась моменту? – Я недоверчиво посмотрел на нее. – Ты серьезно? Что за момент? Дешевый потный ночной клуб с разбавленными водой напитками и убогой музыкой? О да, это был такой удивительный момент, Рокки. – Любопытство внезапно взяло верх, я спросил: – Эй, поэтому тебе нравится только кончик? Ты должна оказаться в определенном моменте или еще что?
Как только эти слова слетели с моих губ, я пожалел о них. Я определенно перешел черту.
– Ты такой мудак.
Я поднял руки, защищаясь.
– Я не пытаюсь тебя обидеть, но теперь я понимаю, почему ты так странно себя ведешь с Итаном.
– Серьезно? Ты чувствуешь необходимость снова его вспоминать? – она чуть не застонала.
– Думал, все девушки любят говорить о своих парнях, – мрачно ответила я.
Внезапно снова почувствовав жар, я с облегчением услышал, как выключили обогреватель.
– Почему ты донимаешь меня по этому поводу?
И вот он, ответ на ворчливый внутренний голос. Если конкретнее, голос моего отца. Может, если бы я услышал, как Рокки признается, что ей действительно нравилось делать все это в прошлом, я бы не чувствовал себя таким виноватым из-за того, как все обернулось. Возможно, папа был прав – я никогда не отдавал ей должное. Мне нужно было услышать, что она хочет делать это со мной, а не просто слепо следовать за мной.
Воспользовавшись моментом, чтобы взять себя в руки, я объяснил:
– Потому что я вижу, что после того, как я уехал, ты потеряла все желание окунаться в ту дикую часть, которая, я знаю, находится там. Я никогда не таскал тебя с собой, ты делала это сама. Тебе нравилось.