— Ты Люба Часова? — пьяно щурился Мирон.
— Нет, я Оля, помнишь…
Мирон кладёт на лицо девке свою ладонь и куда-то её откидывает.
— И я, — говорю с трудом, — с тобой солидарен.
Чем ближе к клубу, тем больше машин и шума. Я пешком, где-то в голове кружится мысль, что сорить деньгами нельзя. И девчонок щупать тоже.
Выдержу?
Щурюсь на косорылого пацана. Он щуплый, а куртка летняя с нереальными плечами, что свисают вниз. Костян, бывший одноклассник.
— Какие люди! — кричит он, в улыбке не хватает пару зубов. — Неожиданно!
Он пьёт пиво из горлышка бутылки. Протягивает бутылку мне. Я хватаю и высасываю почти всю, пока Мирон не вырывает её у меня.
— Бля! Я тебя не дотащу, — орёт мне в ухо Мирон и ржёт, как конь. — Сучка крашена!
— Это мой натуральный цвет, — я пытаюсь устоять на ногах и взмахом руки откидываю с головы капюшон. Не хрена не эротично.
Мирон в покат. Мне тоже становится смешно, а потом резко грустно.
— Я так тебя люблю, — начинаю рыдать. — Ты самый лучший друг…
Я падаю на него и целую в губы. Мирон падает на Костяна, тот нас ловит.
— Смотри, смотри сюда, сука, — угрожающе, с хищной улыбкой говорит Мирон, берёт моё лицо в свои руки и подтягивает меня к себе. — Один удар головой и твой нос в хламиду. Я же тебя, сучка, щадил в парке.
— Один раз не пидарас, — улыбаюсь ему, потом откидываю его руки и делаю гордый вид. Рукой развожу в сторону и рассказываю, — это традиция! Это по-мужски. У нас в семье принято в писюн целовать младенцев мальчиков.
— Что, реально? — офигевает Костя.
— Да, — я хватаю пьяного Мирона за шею и тяну к себе, целую его в лоб и получаю кулаком в живот. Толстовка не дают всеобъемлить щадящую силу дружеского удара под дых, но загибаюсь. — Я серьёзно, — ною я. — Меня в два месяца дядька в хуёк целовал. Ритуал такой. К тому же ты мою малышку целовал, тварь… Как ты мог? Как мог моего Гелика?
— Сладкая девчонка, — смеётся надо мной Рон. — Я даже за неё переживаю.
— Ну, вы, бля, в жопень ужрались, — хохочет Костя и шарит в карманах своей нереальной куртки, явно на вырост. Но до неё Костику ещё лет тридцать расти придётся. Он достаёт на свет фонаря кастет.
— Сам отлил, — кровожадно улыбается он, показывая холодное оружие.
Я быстро отбираю у него тяжёлый кастет и напяливаю на свою руку. Костя меня в два раза меньше, и руки у него тоже мелкие, как у девчонки. Но я умудряюсь впихнуть пару пальцев в кольца…
Снимаем кастет пока идём до клуба.
Пиво на текилу имеет поражающий эффект, вертолётики раскидываю рукой.
Потом зал, мелькание огней. Туалет, знакомый запах. Меня целует Мария. Я ей подарил духи с оттенком малины, как у Гелика. У моего Ангела такие.