Вейри покраснела. Быть может, я была слишком резка, указывая на ее положение. Да ведь, никакой клеветы я не возвела! А на правду обижаться не просто глупо — бессмысленно. Она ведь от этого не перестанет быть правдой!
Когда камеристка ушла, я вздохнула, прислонившись спиной к двери. Как же сложно договариваться с людьми! Каждый норовит усомниться в разумности твоих слов!
Никакого романа я, разумеется, писать не собиралась. Платье нужно было мне совсем для другого. Я намеревалась опробовать печать «второй кожи». Так назвал ее звездочет. Мог бы придумать что-то менее… Противное. По крайней мере, меня передергивало каждый раз, когда читала это названием. Мне мерещились змеи, отторгающие свой кожный покров и приобретающие вместо него новый…
На деле речь шла о наведенной личине — заклинании энергоемком и ненадежном. Чуть отвлечешься, потеряешь закреп — и личина «поплывет».
Однако звездочет со свойственной ему уверенностью заявлял, будто «вторая кожа» мало того, что не снимается, так еще и не обнаруживается большинством магов. То есть, он полагал, что маг, способный заметить признаки личины, должен был сравняться с дядей Сельваном по силе. А таких он не знал. Папино имя в дневнике почти не упоминалось. Похоже, восхищенный способностью короля создавать печати, звездочет вообще не видел иных магов вокруг.
И как же замечательно, что звездочет не додумался продавать королевские секреты другим магам. Шпионам (например, линезским) очень пригодилось бы знание этой печати. Кто знает, может быть, именно записная книжка интересовала Тиля все это время… Ведь он знал дядю Сельвана, мог слышать и видеть достаточно!
Судя по записям звездочета, король Сельван использовал упрощенную печать — для того, чтобы посещать занятия в Академии магии. «Вторую кожу» же он нарисовал как-то в задумчивости на столе, но потом стер ее. Однако звездочет бахвалился тем, что так навострился запоминать плетения и ему хватило одного взгляда, чтобы потом воспроизвести печать в точности.
Научился запоминать за кем-то по-настоящему талантливым… Вот уж действительно — есть, чем гордиться! Звездочет меня раздражал. Но я не испытывала угрызений совести, используя дядины печати. Я ведь тоже Эрталь, значит — наследница знаний, имею полное право ими пользоваться. В отличие от некоторых!
Я дождалась возвращения Вейри. Камеристка положила платье в кресле и вышла, оглянувшись на меня.
— Спасибо, Вейри! Я не выйду к завтраку. Сходи без меня.
У нас разрешалось пропустить завтрак, но для того, чтобы не выйти к обеду требовалась серьезная причина. И я не собиралась привлекать к себе излишнее внимание. Вейри не удивилась моему нежеланию завтракать и ушла.