Вилира была умна, а кроме того, в ее поддержке я не сомневалась! Вот к кому я обращусь за помощью! К тому же, дело касалось Тиля…
* * *
Пока я была маленькой, Тиль казался мне добрым и надежным. Он оказывался рядом, если мой мячик закатывался в колючую-преколючую крапиву или красивый цветок расцветал на слишком высокой ветке, до которой пока не мог добраться даже Эрвин.
А потом появилось это пророчество — и линезского принца словно подменили. Словно из того страшного леса к нам приехал подменыш, а вовсе не знакомый человек.
Открылось это не сразу. Поначалу мне казалось, что все идет, как прежде. Сложно замечать изменения, если видишь человека раз в год не больше месяца.
Но слухи ходили. В конце концов, я не выдержала.
— Тиль, люди болтают возмутительные вещи! Тебе, наверное, безумно обидно. Я скажу папе, чтобы он запретил всем говорить про тебя!
Тиль смотрел на меня с удивлением.
— О чем речь?
— Как о чем? Что ты не женишься, потому что боишься! Люди называют тебя трусом! Ну, конечно, не решаются прямо называть. Просто
— Ничего страшного, Юсти. Из-за этого вздора не стоит раздувать скандал. Люди только посмеются.
Я задумалась. И в итоге пришла к справедливому выводу:
— Но, если ничего не говорить, люди сочтут, что слухи правдивы!
Тиль оперся локтями на перила беседки рядом с креслом, в котором сидела я. Рядом топтался Эрвин. Брату было скучно. Он поднял с земли камушек и запустил в розовые кусты.
— Тебе всего лишь нужно жениться, — рассудительно заметила я. Мама тоже так считала. Папа почему-то предпочел, чтобы Тиль сам решал этот вопрос, хотя куда правильней было бы самому запретить подданным вести крамольные речи. — И люди сразу успокоятся. Иначе все будут считать, что ты боишься проклятья. А ты будущий король и не должен бояться вообще ничего!
— Ну… — усмехнулся Тиль. — Это правильно, конечно… Но жениться — это ведь тоже ответственность. Будущую королеву тоже нужно выбирать с умом.
Звучало разумно.
— Неужели нет ни одной подходящей девушки? — спросила я недоверчиво.
Тиль снова посмотрел на меня, с каким-то странным выражением. Но почти тут же улыбнулся и развел руками.
— Ни одной.
— Не может такого быть, — допытывалась я. — А все же? Как же твой счастливый амулет и…
— Юсти, это не твое дело, — сказал Тиль резко, даже грубо.
Это меня обидело. Может быть, потому что линезский принц явился в другое государство и судил о чужих подданных. И хоть я этих же подданных сама недавно осуждала, теперь разозлилась на Тиля. Вроде как на мне злость сорвал. А прежне никогда со мной так не говорил!