— А о каких радикальных решениях ты говорил? — прервала рассказ напарника.
— Из троих отступников живым остался только один, ты считаешь — это не радикальное решение проблемы?
— Когда речь идёт о поимке преступников — нет. Они первыми напали, мы защищались, у нас не было выхода. Я только одного не понимаю, неужели этот, как его, заказчик наш, властью наделённый, не знал о том, что Артан не один? Очень сомневаюсь, что Артан нападал в одиночестве.
— С этим разбираются. Лантас сказал, что нас допросят на клятве уже здесь. Суд пройдёт без нашего участия, чтобы не отвлекать нас от практики. Он будет нашим представителем, обещал, что все подробности напишет нам.
— А мы всё это время будем в неведении? — я надулась. Не для того мы рисковали собой, чтобы потом остаться в стороне. Но спорить с решением Лантаса не собиралась. Хорошо хоть продолжить практику разрешили.
— Тебе не всё равно? Пусть разбираются сами. А у нас с тобой и без них дел хватит.
— Да уж, ещё неизвестно, сколько нас здесь продержат. Сориан, — повернулась к нему и приподнялась на локте, — я одного не понимаю — ты почему выглядишь так, будто умирать собираешься?
— Ты преувеличиваешь. Признайся, дорогая, ты просто за меня испугалась, а ещё тебе хочется меня поблагодарить, поэтому твоя девичья натура кричит, что я пострадал, и меня надо пожалеть.
— Я серьёзно, Сориан, тебя тоже ранили?
— Ника, я же сказал, меня не ранили. Просто потратил много сил на помощь тебе. Потом ещё и портал активировал. Полное истощение. Не переживай, милая, я здоров и готов на подвиги.
— Герой, тоже мне, — фыркнула и бухнулась на кровать. В боку кольнуло, я застонала от внезапной боли. Сориан что-то тихо прошипел, а потом уже громче проворчал:
— Ты ненормальная, что ли? Тебе нельзя делать резких движений. Осторожнее будь!
Так возмущался, будто это его раненого я заставляю испытывать боль. Это возмутило, заставило устыдиться, и было приятно одновременно. Каким бы не был, а спас, заботится обо мне, оберегает, ночи у моей кровати проводит. Вернее, конечно, в моей кровати, и, если уж быть до конца честной, то не ради меня, а из-за своей какой-то непонятной блажи. Но всё же его присутствие радовало. Мертвецкая скукота не снедала, поддержка парня приободряла, а невыносимый характер вкупе с бесконечными подколками и ворчанием вызывали желание скорее выздороветь и сбежать из этого госпиталя. Казалось, в госпитале у Сориана случилось обострение таких заболеваний, как словесное недержание и старческое брюзжание. Хотелось придушить напарника. И с каждым днём это желание только возрастало. А в свете того, что он прописался в моей палате, наверное, с целью извести меня, раз уж отступники не добили, ночами я с трудом сдерживалась, чтобы не накрыть его подушкой и не устроить ему «несчастный случай».