— Тебя отвезти на маникюр? — спрашивает, поправляя узел галстука, а я отрицательно мотаю головой. — Сегодня в три?
— Да, — глухо отвечаю, стараясь не передернуть плечами на поцелуй в щеку.
— Не волнуйся так. Это просто анализы. Нам надо было давно записаться.
— Наверное, — киваю, а сама уже не уверена, что хочу ребенка от Рокотова.
Ловлю себя на мысли, что даже радуюсь тому, что за три года не смогла забеременеть, и ЭКО уже не кажется панацеей. Глупый мальчишка перелопатил все внутри меня, разметал спокойную жизнь, как снег колесами своего "Патриота", а мне теперь склеивать, собирать из кусков мнимое ощущение нормальности и зализывать шрамы.
— Хочешь сегодня подадим заявление?
— Боря, только не сегодня. Я и так вся на нервах.
— Как скажешь, Лиза. Тогда до трёх?
— Да, не опаздывай.
Я снова выдыхаю с облегчением, когда за Рокотовым закрывается дверь. Уже не в первый раз и скорее всего не в последний. Неужели теперь так будет каждое утро или все же что-то изменится? Во мне к нему. Рано или поздно привыкну, может даже, наоборот, начну грустить или расстраиваться, что он уходит. Или после родов станет не до этого? Там просто не будет времени замечать таких мелочей. Как-то ведь до Максима жили. Не без проблем, но у кого их нет? Уговариваю себя, что те же черри, разрезанные пополам, не тот повод, чтобы цепляться, а проявление заботы. Пусть раздражающей, но заботы. Сама ведь раскусываю помидорку, зацепив ее вилкой, и сколько раз обляпывалась соком не сосчитать. А Макс… Просто вспышка и ничего больше. Сама себе говорила, что на такого не поведусь, и повелась. Усмехнувшись, иду в душ, потом сушу волосы, собираюсь и еду в салон приводить в порядок обкромсанные ногти.
На парковке у "Lalale" сегодня немногим свободнее, чем всегда. "GLA" замирает рядом с ядерно-розовым "Купером", и я захожу в салон красоты, пытаясь угадать кому может принадлежать такая яркая машина. Мне хватает беглого взгляда — никто из присутствующих, кроме обладательницы ядерно-кислотных прядей, на подобном авто не поедет даже под угрозой смерти. Все, как и я, в стильных костюмах, разнящихся лишь цветом, но они не блещут вырвиглазностью, а девушка будто целенаправленно выбирает такую гамму, что для одежды, что для волос и маникюра.
— Елизавета Павловна, доброе утро, — Женечка, мой мастер и волшебник. Целует в обе щеки, потом ладонь и ахает, увидев с чем ему сегодня придется работать. — Кошмар! Елизавета Павловна, кошмар!
— Женечка, спокойствие. У тебя золотые руки, ты и не такое сможешь исправить, — улыбаюсь его панике и подобию появляющегося настроения.