- Тайра, поднимайся, надо идти! – я потянул ее за руку. И при этом словно сам себя тащил за волосы из болота.
Матрена Евграфовна, миленькая, помогай!
Эта чумовая бабка, ядовитая, насмешливая, которую я в детстве боялся, как огня, вдруг стала чем-то символическим, за что уцепился, как за палочку-выручалочку.
- Отстань, Андрей, я никуда не пойду, - Тайра попыталась вырвать руку, но я держал крепко.
- Нет, пойдешь. А если не пойдешь, я тебя понесу. Хотя бы даже до ближайшего куста, который не увижу. И он сожрет нас обоих. И отрастит новые листья. И они, может быть, убьют еще кого-то.
Она смотрела на меня мутными глазами, похожими на давно не мытые окна. Неужели эту женщину я полюбил с первого взгляда?
Я взял ее и за вторую руку. И заговорил – напоминая ей и себе:
- Тайра, пожалуйста. Ради меня. Ради нас обоих. Я знаю, сейчас тебе на все наплевать. Но ведь это не ты. Ты совсем другая. Вспомни, как выбежала на дорогу из леса. Вспомни грозу. И как мы ходили на озеро. И как первый раз занимались любовью. А помнишь Неву и Стрелку в тот день, когда мы поженились?
Я говорил – и словно видел все это. Нет, словно переживал все заново. И чувствовал, как безразличие и отчаяние разлезаются в клочья. Тайра, всхлипнув, обняла меня за шею, и ее слезы смыли последние остатки уныния.
- Андрей, - сказала она тихо, - я… беременна. Не хотела говорить, пока не убедилась точно. И вообще не хотела думать об этом… сейчас. Но уже неделя, и…
И вот теперь чуть не разревелся я.
68.
Я прижимал ее к себе и думал о том, как внезапно во всем появился смысл. Новый смысл. Все, что крутилось в голове до этого, было глупостью. Ради любви определенно стоит жить. Во всех ее проявлениях. Однако не мешало крепко подумать о том, что делать дальше.
Наверно, самым разумным и осторожным было бы вернуться. Не соваться туда, где опасное неизвестно что. Вернуться потихоньку, по своим следам. Убраться куда-нибудь подальше от Лесов. Денег, которые Марвен отдал Тайре за дом, нам должно было хватить на первое время, а там уж я нашел бы какую-нибудь работу. Пусть самую тяжелую и грязную.
Но наш ребенок вырастет в этом убогом мире, где бледные унылые картинки, которые показывают ларны с ферм, ярче, чем настоящая жизнь. И даже если мы сможем оградить его от ларн – что толку, если для остальных они неотъемлемая часть существования? Обречь на то, что он всегда будет не таким, как все? Да нет, рано или поздно все равно захочет узнать, что за светящиеся шарики люди держат в клетках.
- Тайра… Дальше я пойду один. Останешься здесь и будешь меня ждать.