– А ты как думаешь? – в ярости прошипела я. – Вы не представляете себе, до какой степени это тяжело, а служанка, наверно, подумает, что я совсем тупая, никак не могла ей объяснить, что на обед нужно приготовить картошку.
– Она не смогла бы вас понять, даже если бы вы прекрасно говорили на французском. В XIII веке в Европе не знают, что такое картошка, потому что Новый Свет еще не открыт, – заметил барон.
– И в самом деле! – засмеялась Катя. – Еще нет ни картошки, ни кукурузы, ни табака! И шоколада тоже нет, – добавила она помрачнев.
– Я действительно идиотка, раз не догадалась об этом, – пристыженно заметила я. – И все же, барон, согласитесь, что долго продолжаться этот фарс не сможет, ведь рано или поздно донне Анне придется прийти в себя от шока, и тогда все очень удивятся, когда поймут, что она не говорит на итальянском.
– Сказать по правде, донна Анна не была сильна в итальянском. Она мало общалась с соседями, предпочитая общество свой сестры, так что в этом проблемы я не вижу. Нам нужно всем условиться, что больше мы на русском не говорим, это может вызвать ненужные вопросы и проблемы. Никто из вас, как я понимаю, на итальянском не говорит?
– Я немного говорю по-итальянски, – нехотя признался Вадик. – Но совсем мало. И по-французски неважно.
– Я хорошо говорю по-французски, по-английски и немного по-испански, – сказала Катя.
– Я говорю на тех же языках, – ответила я, когда вопросительный взгляд барона переместился на меня, – только по-испански лучше, чем по-французски.
– Делать нечего, – вздыхая, произнес барон, – вам придется выучить провансальский, старофранцузский и латынь. Иначе мы не сможем дальше разыгрывать эту комедию. Да и вам, молодые люди, – заметил он, обращаясь к Кате с Вадиком, – придется придумать имена и легенду…
Он на время задумался. Я неловко повела плечами. Рубашка, расшитая золотыми нитями, раздражала спину, и она ужасно чесалась. Катя еще ни разу не надевала эти тряпки, и ей казалось, что платья очень даже симпатичные, но я очень быстро поняла, что уйдет немало времени, прежде чем я научусь в них передвигаться. Подумать только, в детстве я бы отдала все что угодно, лишь бы примерить их!
В то утро мы все ужасно струхнули, увидев, как сеньора Сфорца приближается к дому. Барон заставил меня надеть платье и спуститься, после чего, выждав время, вышел на подмогу. Это мгновение, пока я стояла одна на лестнице, показалось вечностью.
Непонятно откуда за одну ночь в доме появилось столько прислуги, но настоящим подарком судьбы оказалась для нас Николетта, девушка, которая немного знала французский. Барон сказал, что она не знала настоящую донну Анну, и это еще больше облегчило мое общение со служанкой.