Москва, Лефортово
Военный госпиталь легко было спутать с присутственным местом или с театром, уж больно внушительна колоннада. Зато внутри не ошибешься — строгие белые халаты и ходячие больные выдавали предназначение «храма Асклепия».
Армейские порядок и дисциплина Марине даже понравились, разболтанности в «гражданских» больницах она не выносила. Долг врача — лечить, а пациентов — лечиться. И никаких шатаний! Орднунг унд дисциплин!
Молодой хирург, часто оглядываясь на Исаеву, провел ее в палату и сурово ткнул пальцем в «Командирские»:
— Десять минут!
— Да, доктор, — кротко ответила Марина, приседая на крашеную табуретку. В палате, по-спартански пустоватой, витал застарелый запах лекарств. Большое полукруглое окно цедило полусвет с хмурого неба, облекая стены в скучную, унылую серость.
Ершов лежал на боку, укрытый одеялом до пояса. Всю спину его покрывала марлевая повязка с проступавшими рыжими пятнами, а бинты, заматывавшие стриженную голову, походили на чалму. Злое африканское солнце опалило Гришино лицо темным загаром и будто смазало следы страданий, оставив лишь застарелую усталость.
Похоже, Ершов спал — ресницы слегка трепетали и дергался уголок рта. Марина не стала его будить. Время шло, но… Пусть.
Неожиданно глаза напротив приоткрылись, глянули в щелки век — и распахнулись не веря, заморгали, слезясь.
— Маринка? — залепетал Григорий. — Ты?
— Я, — улыбнулась девушка. — Не узнал?
— Просто… — Ершов смутился и выговорил, запинаясь: — Ты мне снилась сейчас… Маринка… — счастливо заулыбался он. — Пришла…
— Ну, надо же было проведать, — проворчала Исаева, чувствуя стеснение.
Сияние в Гришиных глазах попритухло, и девушка прикрыла ладонью мозолистую мужскую пятерню.
— Как ты? Еще не ходишь?
— Не пускают! — вздохнул Ершов. — Лежи, говорят, и не рыпайся. Сержант мой уже на костылях скачет, а я валяюсь… Как там Харэр? Взяли?
— Взяли, — улыбнулась Марина. — Хайле Мариама убили свои же, а Сиада Барре повесили, — желая подбодрить товарища, она перешла на шутливый тон: — Да вы не волнуйтесь, товарищ майор, той заварушке еще далеко до окончания. Будет вам чем заняться!
— Ну, тогда ладно, — Губы Ершова дрогнули, расползаясь в слегка болезненной улыбке. — Только ошибочка вышла, я пока что товарищ капитан.
— Это у тебя ошибочка, — хихикнула девушка. — Четыре твоих маленьких звездочки разменяли на одну побольше!
— Здорово… — рассеянно протянул Григорий. Внезапно его сухие, твердые пальцы шевельнулись под девичьей ладонью. — Мариночка… Я здесь не задержусь, вот увидишь. И будет у меня всё хорошо, если… Мариночка… Выходи за меня замуж.