«Приехали…»
На шум открылась дверь домика смотрителей лагеря, пропуская вялый свет керосинки, и выглянул сторож с двухстволкой.
— Дядь Сень! — прорезался звонкий голос Гоши. — Это я! Это мы!
— А-а! Сейчас, сейчас…
Ружье дружелюбно повисло на плече, и сторож загремел засовом. Со ржавым скрежетом ворота распахнулись, пропуская на просторную площадку между первым и вторым корпусами — безликими двухэтажными зданиями из силикатного кирпича, таращившихся черными окнами.
— Соскучился, видать, как Робинзон, — добродушно проворчал Славин, выруливая.
Марина мельком улыбнулась, словно споря с тем глухим беспокойством, что ворочалось внутри, и вышла. Холод в недвижном воздухе ощущался терпимо.
— А я с утра и котел растопил… Вы в первый корпус заселяйтесь, батареи уже горячие, — суматошно болтал дядя Сеня. — А воду я отдельно грею. Да-а! Баню, не баню, но душ горячий обеспечим!
— О-о-о! — разнеслись восторги. — Ух, ты!
— Да-а! — гордо засиял смотритель. — О, я сейчас генератор запущу, а то темно…
Он скрылся в хозблоке, и вскоре приглушенно забубнил дизелек. Одна за другой вспыхнули лампочки под козырьками корпусов и на крылечке домика начальника лагеря.
— Жить стало лучше, товарищи, — громко выразился худенький, кучерявый парнишка, — жить стало веселей!
— Ой, Изя, — затянула девушка с приятным кукольным личиком, — как скажешь что-нибудь!
— А чё?
— Эгей! — вознесся голос командора. — Предлагаю поужинать, пока водичка греется, а потом мыться и спать! — хитро ухмыльнувшись, он кашлянул. — Поправка на реальность: поужинать, мыться, болтать часа два — и спать!
Негромкие смешки подтвердили верность корректировки. Оглянувшись — никто не слышит? — Наташа сказала с долей грусти в голосе:
— А мне даже жаль, что операция «Ностромо» завершается. Год с лишним мы искали, искали… А нашли — и все кончилось…
— Может, все только начинается! — жизнеутверждающе зарокотал Славин.
— Может… — вздохнула Верченко.
— Ужинать, народ, — властно сказала Исаева. — Коля, на тебе матрасы, не забудь.
— Ни за что! — гуднул капитан.
Пионерский лагерь оживал, светился и гомонил, будто и не февраль в календаре. Зима отступила, таясь за хоздвором, поддувая колючим ветерком…
* * *
Марина долго мокла в душе, вертелась под тугими струями, а потом сушила волосы под колпаком фена. Вентилятор, правда, дребезжал, но теплый воздух гнал исправно.
«Оттягиваешь, да? — зловредно усмехнулась девушка, глядя на себя в зеркало. — Все равно ведь придется сказать. Так чего тянуть?»
Расчесав волосы, она распустила их поверх теплого махрового халатика, и решительно отправилась на поиски.