– А это важная дата? – осторожно спрашивает он.
– Очень. После этого времени нельзя сделать аборт.
– А ты собиралась? – мрачнеет Влад.
– Нет, что ты! Не бери в голову. Я так просто сказала. Пошутила.
– Неприятная шутка, – Влад пристально смотрит на меня, потом его взгляд опускается ниже, в ложбинку декольте. – Симпатичная вещица.
– Да, мне тоже очень нравится. Спасибо, Влад.
– За что? – его вилка замирает, не долетев до рта.
– За цветы и подарки. Мне очень приятно. Только духи немного резкие. Я воспользуюсь ими обязательно, когда рожу.
Влад кладет приборы на стол. Взгляд становится напряженным и встревоженным, рот сжимается в тонкую нить. Он с трудом разлепляет побелевшие внезапно губы:
– Но я ничего не дарил. О каких презентах выговорите?
– О цветах, духах и украшениях, – упавшим голосом повторяю я, понимая, что шаткое перемирие рухнуло в один миг.
– Как! – мама смотрит на нас. – А кто тогда?
– Это у вас надо спросить, – Влад хватает меня за руку. – Признавайся, какому папику еще строила глазки?
– Ты сошел с ума? Я из дома не выходила ни разу, за исключением того дня, когда забирала Абби.
– Тогда немедленно рассказывайте, что происходит!
– Вот уже две недели к нам приезжает доставка и привозит то цветы, то подарки. Мы думали, что это ты делаешь.
– Я повторяю, никого не посылал и не просил, – вскакивает Влад, хватает смартфон и выбегает из кухни.
Я трясущимися пальцами расстегиваю цепочку и кладу ее на стол. Теперь она душит меня, словно удавка. Мне страшно. Кто еще может слать эти подарки? В голову приходит только один человек.
– Мама…
– Ох, Варя! Ничего не понимаю. Может, коллекторы до нас добрались?
– Не смеши меня! А чтобы легче с нас было выколотить деньги, подарки делали? И потом, Влад оплатил часть долгов. Нет смысла нас торопить и требовать остальное.
– Да, ты права.
И тут я вспоминаю такси, мою поездку на рынок и лицо Сергея, мелькнувшее за окном. Неужели это снова он?
Ноги подкашиваются, и я тяжело опускаюсь на стол. Живот пронзает резкая боль. Я сгибаюсь пополам, протяжный стон вырывается из сведенного спазмом горла. Последнее, что я слышу, крик мамы:
– Владислав, Варе плохо! Скорую! Срочно!
* * *
Крик секретарши бьет по мозгам. Я мгновенно забываю о том, что собирался серьезно поговорить с охраной, и бегу в кухню. От увиденного кровь стынет в жилах. Бледная, как полотно, Варя лежит на полу, поджав ноги к животу, и стонет, а рядом ее мать стоит на коленях и плачет в панике. От смелой и дерзкой женщины осталась оболочка.
– Какого черта вы воете? Скорую вызвали?
– Н-нет еще!