- Отпусти меня, подонок!
Но он меня не слышал. Его рука проникла под мои трусики и два пальца оказались внутри меня. Это проникновение для меня было слишком откровенным. Никто никогда не трогал меня так. Я чувствовала каждый миллиметр его пальцев, и мне безумно было противно и как никогда страшно. Я вся сжалась, выгнулась дугой, пытаясь столкнуть с себя Игнатова.
- Девственница! – прошептал Олег.
Не контролируя себя от возбуждения, он освободил мои руки, больно сжав мою грудь. Я тут же принялась шарить руками по столу в поисках какого-нибудь увесистого предмета. И, о, счастье, я нашла его. Это была книга. Довольно большая и тяжелая, но я смогла поднять ее.
Перед тем как обрушить ее на голову этого маньяка, я увидела его глаза. Безумные, расширенные зрачки, не его взгляд, словно в него вселился дьявол.
От удара Игнатов отскочил, чем я и воспользовалась. Молниеносно слезла со стола и забежала за него, выставив книгу вперед, словно это мое беспроигрышное оружие. Мои руки дрожали. По лицу струились слезы.
- Не подходи ко мне!
Олег выпрямился, и, проведя рукой по голове, тяжело выдохнул, а затем уставился на меня. Смотрел так, словно к нему медленно возвращалось сознание. Я поняла, что он был под кайфом.
Я боялась пошевелиться. Так и стояла, с голыми бедрами и с задранным до пояса платьем. Хорошо хоть в трусах. Думала, если отвлекусь хоть на секунду, он снова нападет на меня.
Молчание длилось, никто из нас не пытался заговорить первым. Я лишь только видела, как его дыхание выровнялось, а безумие в глазах постепенно отступало на задний план. Олег разглядывал меня так, словно видел впервые. Да чего уж говорить! В таком виде он точно видел меня первый раз.
Игнатов отвернулся. И я смогла немного расслабиться, опустив тяжелый фолиант на стол.
Не глядя на меня, Игнатов сказал:
- Приведи себя в порядок, я вернусь через полчаса и отвезу тебя домой!
А затем вышел.
Я не верила, что все закончилось. Хотя вряд ли. Скорее всего, это был лишь маленький перерыв в объявленной мне войне. Но, тем не менее, облегчение ударило по мне, словно цунами, и от наступившего бессилия, я камнем осела на пол и громко зарыдала.
Я не понимала, что со мной не так. Все мои поцелуи были навязанными, все пытаются меня трахнуть. Ненавижу это слово. А Игнатов только что предал меня, предал мою веру в людей. Не смогу его больше видеть. Ненавижу этого актеришку и маньячину всеми фибрами своей души. Друг называется! Ага, как же.
Я сидела на полу, пока не осознала, что выделенное мне время истекает. Размазав слезы по лицу, я поднялась и отправилась на поиски колготок. Трясущимися руками натянула их, радуясь, что хотя бы они остались целыми. Я была разбита на осколки.