– Вам известно, что именно? – спросила я, не сумев совладать с любопытством.
Герцог смотрел на меня и упорно молчал. Я уже не надеялась получить ответ, как мужчина утвердительно кивнул.
– Известно, но не могу сказать. Даже не проси, Алексия. Этан строго-настрого наказал мне держать информацию в секрете.
– Получается, эта вещь по-прежнему хранится в «Черном драконе», – идея отыскать украденную у самого Самаэля драгоценность настолько захватила меня, что не заметила, как озвучила мысли. Ощутив на себе хмурый взгляд опекуна, спохватилась и поторопилась усмирить его бдительность: – Честно говоря, я так и не поняла, какое вы и ваша способность превращаться в демона имеют отношение к той давней истории.
– Как оказалось, я шестой сын того предка.
– Постойте! – нетерпеливо перебила я, окончательно запутавшись. – Хотите сказать, он до сих пор жив? Или это вы настолько древний?
Лорд Эткинсон рассмеялся, заливисто и добродушно. Тряска на дороге и хохот его светлости привели к тому, что в какой-то момент он расплескал на пол чай. Опекун вытер салфеткой руку и произнес с широкой улыбкой:
– Возможно, я уже не очень молод, но еще не стар. Мне всего двадцать семь.
– И давно вам двадцать семь? – выпалила, словно из пушки.
– Алексия, мне на самом деле столько лет, сколько и сказал. Ни больше ни меньше. А шестой сын, значит, что я четырежды прихожусь правнуком тому, кто заварил эту кашу. Самаэль позволил моему дальнему родственнику прожить еще одну жизнь в достатке, ни в чем себе не отказывая. Но он не простил предательства и решил взыскать плату с его потомка, с шестого сына, то бишь с меня.
Я ощутила, как в груди распускается огненный цветок гнева.
– Это несправедливо! Вы не сделали ничего плохого и не должны нести ответ за проступок невесть когда умершего родственника!
– Согласен, – по лицу герцога пробежала тень. – Поэтому первое время сильно негодовал и чаще всего ходил в боевой форме. Мне понадобился не один месяц, чтобы научиться контролировать ярость и предотвращать оборот. Но наши убеждения и демонов сильно разнятся. Они считают, что проступки родителей переносятся на их детей.
– И что Самаэль потребовал в виде платы? – мое сердце замерло в ожидании ответа.
– Сорок лет службы.
– Сколько?! – взвизгнула я. – Не слишком ли много захотел? Почему просто не забрал ту вещицу?
– Она ему не нужна, – пожал опекун плечами и сделал глоток чая. – Алексия, дело не в вещице. Мой предок нарушил клятву, предал доверие Самаэля, а в подземном царстве такое не прощается.
– Верховный демон мог смилостивиться и забыть о том случае, – во мне по-прежнему бушевало пламя негодования. – Или наказать виновника, но не вас.