Я прикрыла ладонью рот, чтобы не ахнуть. Похоже, на горизонте буря.
– Ты очень изменился с тех пор, как приехал сюда и связался с этой… этой… подопечной! – она не осмелилась меня оскорбить, побоялась, что еще больше выведет его светлость из себя.
Я не расслышала, но, скорее всего, лорд Эткинсон тяжело выдохнул, поскольку его голос зазвучал более дружелюбно:
– О вас я могу сказать тоже самое, леди Джастина. Садитесь за стол! – герцог попытался унять разгорающийся скандал.
Но сделал только хуже своим подчеркнуто вежливым обращением.
– Боюсь, у меня пропал аппетит. Можешь наслаждаться ужином со своей жердью! – блондинка выскочила из столовой, как пробка из бутылки, в коридоре прошипела, точно змея: – Ты еще ответишь за все, Шеридан!
Вероятно, она не заметила меня, иначе бы сдержалась. И не удивительно! Джастина смотрела себе под ноги, придерживая подол ярко-красного платья, которое даже при предпринятых мерах подметало мраморный пол. Увидев меня, блондинка буквально побелела от злости. На миг остановившись, она сорвалась с места, словно ошпаренная. Я не успела отстраниться. В итоге вдова сильно задела меня плечом, а спустя несколько мгновений исчезла из виду.
Я потерла ушибленное место и вошла в столовую. В широких вазах плавали зажженные свечи, в вазах стояли высокие белые розы. Джастина приложила немало усилий, чтобы создать в помещении романтичную обстановку. Судя по всему, платяная моль рассчитывала, что я предпочту остаться в своей комнате этим вечером, а она, обольщая, проведет его наедине с герцогом.
Мужские плечи были напряжены, голова гордо вскинута. Он был вне себя от злости. За пару недель знакомства я успела усвоить, что лорд Эткинсон терпеть не может, когда ему едва ли не в приказном тоне говорят, что делать, а вот Джастина, очевидно, нет.
– Передумали? – довольно строго спросил опекун, услышав стук каблучков, и повернулся ко мне лицом.
Его глаза метали молнии, но они погасли, едва пересеклись наши взгляды. На моих щеках вспыхнул яркий румянец, когда я заметила, с каким откровенным восхищением на меня смотрит его светлость.
Немного помедлив, он преодолел широким шагом разделяющее нас расстояние, взял меня за руку и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Я собиралась отнять руку, как герцог перевернул ее и запечатлел легкий поцелуй на запястье. Румянец еще ярче вспыхнул на моих щеках, а по телу тотчас пробежала дрожь. Этот жест не имел ничего общего с выказыванием почтения. Он весьма походил на мимолетную ласку, которая должна была остаться незамеченной слугами на случай их внезапного появления.