Простерев руки к небу, багой выпустил птицу, вестницу Ахуры. Вниз, к земле он выпустил ежа, тварь земную, живущую в корнях деревьев, в глубоких норах.
Расставив руки багой взмолился. Полы его тёмного кандиса развевались подхваченные порывами ветра, создавая ощущение стремительного полёта. Вознеся руки к небу мужчина возликовал:
— Молюсь я ради счастья
Ему молитвой громкой,
Почту я жертвой Митру,
Чьи пастбища просторны.
Мы почитаем Митру, — сложив руки в молитвенном жесте богой поднёс их к лицу. А потом опустил руки на уровне груди… — И Матери земле, где Тьма разверзлась, и боги ушли ночевать до утра.
Его руки, пальцы постоянно переплетались в сакральных молитвенных жестах, то одному, то другому святому и силам их. Багой танцевал молитвенный танец один, высоко над городом, и зрителями этого танца были далеко не люди, он танцевал для богов, только они и Арсик были достойны лицезреть его икусство.
Поднеся ладонь к губам он сдунул с неё призрачную бабочку, душу покойника, что у него в ногах в мешке валялся. Прикрыв одну руку другой, словно поймав след незримой вестницы, багой одними губами наговорил на него, на дорогу. Теперь нужная весть дойдёт до его гончих.
Спарток оказался человеком свободной мысли. Даже узнав, что понравившаяся ягодка оказалась мужиком, не очень и расстроился, даже постарался оставить Барзика при себе. Теперь они вместе ходили по бабам, пили крепкое вино и развлекались в предвкушении предстоящем восхождении на власть.
С возвращением малыша они перебрались к Лешаю со Скусой. Втроём жили в одной комнате, на одной кровати. Но Барзан там только ночевал, а всё время проводил с новым другом, неустанно ведя его в нужном направлении. И когда настал знаменательный, освящённый богами день, фригиец был рядом с богатым паланкином.
Море в этот день было на удивление спокойным и умиротворённым. Паланкин донесли почти до самой вершины обрыва, на высоком берегу, нависавшем над морской гладью. Барзан с развевающимися пшеничного цвета волосами, гарцевал на коне рядом. Мужской скифский костюм на нём великолепно сидел. Сейчас фригиец командовал личной охраной Спартока состоящий из меотов, и это ему несказанно навилось. Посвистывая. Щёлкая кнутом, Барзан вьюном танцевал вокруг паланкина, а меоты беспрекословно его слушались. Такого повиновения он добился всего лишь перерезав глотки парочке особо свободолюбивых, паре или тройке, разве Барзан будет их считать…
Со священного утёса начался путь паланкина и сидящего в нём Спартока. Барзан с удовольствием распоряжалсявсей процессией. Он говорил как идти по дороге, как входить в город, кому где встать, куда перебежать… Будущий правитель сидел занавешенный молча. Барзик даже подумал, не помер ли он там, этого ещё не хватало, Маржик такого ему бы не спустил. Отодвинув шторы, наклонившись с коня, фригиец заглянул во внутрь.