Вот и сейчас молодой некромант зашатался и свернувшись калачиком, лёг набок. Навызывался. Маржик подсел рядом, проверил пульс, глаза… Достал из сумы нужный флакон, открыл губы и влил в рот. Багой закашлялся, его дыхание стало ровнее, а потом и вовсе глубоким. Маржик сел поудобнее, и принялся массировать шею, плечи некроманта, заставляя жар поднялся до головы, сменить прохладу организма. согревшись багой открыл глаза.
— Всё хорошо будет, — тихо проговорил он подымаясь. — Достань мне живой меч, дух сказал, что скоро он в мире появится. Хрисаор. Древний меч. С ним можно мёртвых во плоти подымать. Хочу.
Маржик пожал плечами, после вопрошания всегда у багоя идеи невыполнимые. Ничего, отоспится, завтра всё нормализуется. Оставив раба убирать некрополь после ритуала, он повёл уставшего некроманта в его парадис. Только он спел уложить багоя, дать ему два настоя, укрепляющий и успокаивающий, как появился раб от Атоссы, по его душу. Словно она знала, где искать. Хотя, впрочем, чему удивляться, полнолуние, предположить, что Аджа потянет в некрополь многого ума не надо. Так же как догадаться, что его врач обязательно будет при нём.
И вот Маржик уже спешит к правительнице. Выдалась же ночка.
Дворец был пуст, не было снующих слуг, копошащихся по углам рабов. Одни голые стены, со следами когда-то нанесённых узоров, которые теперь с трудом можно было рассмотреть. Краска, позолота, давно уже слетела, ни одно поколение ахеменидов не удосужилось восстановить былое величие Кадингира, его яркие росписи, прекрасные фрески. Чужая культура парсов не интересовала. Да и своё они здесь не строили. Все силы рабов-данников были направлены на строительство Персополя.
Вышла служанка, ожидавшая Маржика, и пригласила последовать за ней.
Женские покои даже сейчас, ночью, были освящены тёплым жёлтым светом. Жёлтыми же были стены с красным низом, к ним придвинуты богатые ложи с пёстрыми, мягкими перинами, валиками и подушками, шитыми разными лоскутками. Во главе сидела сама Атосса, возвышаясь над любым возможным гостем. Перед ней маленький столик со сладостям.
При виде Маржика она поднялась и пошла к нему, прямо по подушкам, наступая на них дорогими, изящными сапожками с загнутым носом. Её широкие шелковистые штаны переливались от многочисленных узоров. Длинные складчатые одеяния тянулись следом… Это была женщина властная, когда-то красивая, сейчас находящаяся уже в поре своего увядания и знающая это, переставшая бороться за ускользающую молодость.
Она была лет на десять старше Маржика, полная, но не тучная. Где-то за складками одежды угадывалась бывшая воительница, даже кинжал висел на поясе, но её движения уже утратили быстроту и резкость, стали плавными, размеренными. Возраст брал своё. Волосы правительницы были спрятаны под остроконечной высокой войлочной шапкой.