Парень с пятном, похожим на каплю коричневой краски, отозвался на фамилию «Рябинин» и опять улыбнулся.
– Выходим через одну остановку! – авторитетно объявила тётка и широко зашагала вглубь вагона.
Моя фамилия, разумеется, осталась неназванной, и я, внедрившись в их стаю, точно лазутчик, сидела, изредка ощущая на себе ползающие, как мухи по лицу, взгляды.
Погорельцы время от времени подозрительно посматривали в мою сторону, словно вот-вот собираясь разоблачить, шептались меж собой и недоумённо пожимали плечами.
Меня можно было сравнить с незваным гостем на свадьбе. О котором родня невесты думает, что он со стороны жениха, а другая сторона, наоборот, считает его роднёй невесты, в итоге никто не знает, кто он таков, но все делают вид, что всё нормально, и охотно поддерживают беседу.
Со мной, однако, беседу никто не поддерживал, и вообще вскоре погорельцы потеряли к моей персоне всякий интерес.
– Шангина! А ты что же молчишь?! – вдруг окатил меня ядовитый вопль из угла. Это была всё та же бритоголовая тётка.
От неожиданности я резко вскочила с места, повалив чью-то котомку, и вытянулась во весь рост.
– Тебя зовут Валя! – в тот же миг сообщила одна из погорелиц откуда-то сбоку. Я в ужасе обернулась. На меня в упор смотрела женщина лет пятидесяти с раскинутыми по плечам спутанными волосами, сидящая по-турецки прямо на полу среди разложенных в беспорядке узлов.
У меня внутри всё мгновенно похолодело, словно я перенеслась в повесть Гоголя и меня опознал Вий.
– Валя! – отрывисто повторила она, будто отрубила, глаза её сверкнули, и несколько голов повернулись в мою сторону.
Раскрыв от страха рот, я оглядывала толпу странных людей. Господи, кто они?..
– Твой дядя – Пётр, а тётя – Мария… – распевно произнесла растрёпанная, глядя сквозь меня, и повела рукой в воздухе. – Они мертвы…
Последнее слово рухнуло, как в бездну, и от женщины повеяло ледяной смертоносной стынью.
По моей спине прокатилась колючая судорога.
Погорелица приподнялась на колени и начала придвигаться ко мне.
Я, трясясь, попятилась к выходу.
По-прежнему стоя на коленях, она возвела к потолку бледные худые руки, болтавшиеся в рукавах старомодной вытянутой кофты.
– Тебе двадцать два года. – Она, сверкнув очами, протянула ладонь в цыпках к моему лицу. – Все мертвы… – Прорицательница нахмурилась, словно заглядывая внутрь себя, в свои видения. – Пётр, Мария, Софья… И Инесса мертва. Валя! Валя! – вдруг прокричала она моё имя протяжно и заунывно, как в фильме ужасов.
Я почувствовала, что близка к обмороку. Жар мурашек пробежал по лицу и рукам. Слепящее солнце на миг блеснуло перед глазами, а в следующую секунду укатилось из поля зрения.