Граз’зт раздраженно подобрал остатки покрывала, вытер испачканное лезвие топора. Ткань в мгновение ока истлела и обрывками полетела на пол.
— Я должен вернуть ее отцу, - безапелляционно заявил Хадалис.
— Нет, крылатка, ты должен поставить ее на пол. И у тебя есть на это ровно секунда, прежде чем я пойму, что нет ни единого повода и дальше терпеть твое присутствие.
В дверь, которая болталась на одной-единственной петле, один за другим вваливались стражники: те здоровяки, которых Граз’зт назначил присматривать за нашей комнатой. Они словно по команде обнажали мечи и окружали нас.
Ради бога, неужели эти двое снова сцепятся?
— Хадалис, пожалуйста, поставь меня, - попросила я.
Пришлось выдержать его хмурый неодобрительный взгляд, но гард послушался. Вот только мы до сих пор стояли так близко к другу-другу, что наши крылья, соприкасаясь, мягко шелестели.
— Ты вышиб дверь. – По тону Граз’зта было непонятно, зол он или нет. Но тот факт, что он не спешил расставаться с топором, мне совсем не нравился. – Но, как видишь, моя жена невредима.
— Уверен, что в этом… склепе больше нет ни одной твари, которая точит зуб на Данаани?
— Уверен, что уже просил тебя не обращаться к моей жене по имени, - проигнорировал его вопрос Рогалик. – Что именно в моей просьбе ты не понял? Хотя, зачем Первому мечу мозги? Главное, что он умеет убивать и жечь.
— Урок, что недобитый враг может выжить и ударить в спину, я получил у одного принца-убийцы.
— Ради Десяти, крылатка, мы оба убийцы, но я хотя бы не притворяюсь нежной фиалкой.
Вот зачем он это сказал? Ситуация была так напряжена, что воздух сгустился до состояния концентрата – хоть ножом режь. А мне в голову тараном врезался образ голого Рогалика с букетом фиалок вместо фигового листа на всем известном месте. Что за мысли у тебя, Семенова?
Я расхохоталась. От души, громко, вытравливая из себя все трудности этого беспокойного утра. Солнце до полудня еще не добралось, а меня чуть не бросили в темницу и едва не превратили в лужу, а все, о чем я могу думать – мой голый Рогалик в фиалках.
— Если женщина смеется, то она счастлива, - прокомментировал мой хохот Граз’зт и, наконец, отставил оружие в сторону.
Не то, чтобы его умозаключение было истинной, но я в самом деле чувствовала себя странно. Должна бы испытывать страх пополам с паникой, а мне отчего-то легко, как будто только теперь что-то в моей жизни начинает работать правильно. Как будто раньше все те винтики, что отсчитывали дни до моего двадцатилетия и крутились с перебоями, сейчас заработали нормально.