— Я кому прическу делала два часа?!
Слова врезались в мое затуманенное сознание на скорости неуправляемого локомотива. И зачем же так-то орать? И какая еще прическа? Я никуда не собиралась, во всяком случае, в ближайшие пару дней. Я теперь официально брошенная девушка. Брошенная цинично и ужасно – в годовщину начала отношений. Александр «Чтоб он был здоров!» Кирилов, не нашел дня лучше, чтобы сообщить мне, что вот уже несколько месяцев у него и моей лучшей подруги Марины Большая и Светлая любовь. И началась она – кто бы мог подумать! – когда я после ДТП валялась в больнице. Кстати, в ДТП я попала по Маринкиной вине, вот только она отделалась парой синяков, а меня – почти всмятку. Судя по всему, их любовь вспыхнула как раз над моей койкой, где я валялась на вытяжке.
— Вставай, Данаани, принц не любит ждать!
Чьи-то руки очень неприятно выдернули меня из состояния покоя. Я попыталась сказать, что вообще-то меня зовут Мария Николаевна Семенова, Маша-Потеряша для друзей, но меня дернули снова. На этот раз достаточно сильно, чтобы из моего рта вырвался всхлип. Да мне на вытяжке так ноги не выдергивали, как сейчас!
Я открыла глаза – и закрыла снова.
Что вообще происходит и где это я? Спокойной, Машка, надо просто сосредоточиться, вспомнить, что ты делала, а потом проснуться. Или очнуться, смотря в какие неприятности меня затянула моя вездесущая рассеянность.
Мысли в голове путались.
— Больно же! – взвизгнула я, когда в мои волосы недружелюбно вцепилась расческа.
Стоп, стоп, стоп. Вот это мелодичное произношение нараспев – это мой голос?! Нет, я, конечно, не хриплю и не картавлю, но и как принцесса-фея тоже не щебечу.
— Если мы не появимся у алтаря через пять минут, принц раздумает и возьмет в жены Эраати, - хлопотала надо мной услужливая женщина. То есть, я думаю, что она женщина, судя по голосу. – А если Эраати станет его женой, то тебя, моя дорогая, сошлют в Безмолвные пустоши раньше, чем он оденет на нее сатри.
— Что такое сатри? – машинально переспросила я.
В ответ меня болезненно дернули за волосы.
Надо разложить все по полочкам. И как только я найду рациональное объяснение этому хаосу – сразу проснусь.
Кирилов меня бросил. Я достойно выдержала этот удар, пожелала им счастья и любви – и ушла. Правда, напоследок не удержалась от едкого: «Можешь пригласить Марину, я к десерту даже не притронулась, жалко будет если пропадет». Кажется, он что-то лепетал мне вслед, но я даже не пыталась вникать. Мне девятнадцать лет, я впервые искренне верила, что нашла ту самую любовь на всю жизнь, поэтому мне нужно было что-то срочно сделать с желанием реветь и обвинять в своих бедах весь свет. По пути в свою съемную «однушку» я купила здоровенный торт, бутылку шампанского и две коробки бумажных салфеток. Планы на ближайшие выходные были прямо по учебнику: смотреть все части «Дневников Бриджит Джонс», есть торт и впервые в жизни напиться. Вот только не помню, чтобы я успела довести задуманное до конца. Самое странное, что я не помнила даже, как дошла до дома.
