82. Один гнев происходит от невоздержанности, другой от ревности. Первый ослепляет очи, второй так возбуждает, что приводит к более ясному видению. — Прежде всего, должно хорошо знать, что один вид гнева происходит от невоздержанности, а другой от ревности. Один рождается от порока, другой от добродетели. Ибо если бы ни один гнев не возникал от добродетели, то страсть Финееса не укротилась бы мечем Божественной кары. Так как Илий не имел этого гнева, то он, неминуемо возбуждал против себя движения Божественного мщения. Ибо, поскольку Илий равнодушно относился к порокам подчиненных, то поэтому против него и возгорелся гнев Вечного Управителя. Об этом говорится Псалмопевцем: «Гневаясь, не согрешайте» (Пс. 4:5). Конечно, те, которые желают гневаться исключительно на самих себя, а не на согрешающих ближних, неверно понимают это место. Ибо, если нам предписывается любить ближних как самих себя, то мы должны гневаться на ошибки ближних как на наших собственные недостатки. Об этом говорится Соломоном: «Гнев лучше, чем смех, потому что через печаль лица выпрямляется дух согрешающего» (Еккл. 7:4). Об этом снова говорит Псалмопевец: «Омрачается от гнева глаз мой» (Пс. 6:8). Конечно, гнев, который происходит от порока ослепляет очи ума, гнев же, который происходит от ревности возбуждает, ибо созерцание рассеивается, так как не может быть воспринято неспокойным сердцем, когда дух сотрясается справедливой ревностью. Ибо ревность о справедливости вызывает беспокойство ума, затмевает взор его, и он в возбуждении не видит высшего, которое ясно различал, будучи спокойным. Но после он возвращается назад к высшему, от которого он отступал, чтобы не видеть до времени. Ибо ревность о справедливости являет вечное чуть-чуть позже в тишине обильнее, потому что из-за возбуждения некоторое время скрывала его. И так как ум не видит, он возбуждается, и таким образом он возвышается, чтобы проясниться для видения того, что более истинно: так мазь наносится на глаз немощного, и зрение полностью теряется, но чуть позже он, утратив его на время, вновь обретает его уже уверенно. Возбуждение никогда не сочетается с созерцанием, ибо взволнованный ум не имеет силы видеть то, что с трудом может замечать, будучи спокойным, потому что и луч солнца не различается, когда облака застилают лик небес, и взволнованный источник не отражает образа смотрящего в него, потому что он подергивается рябью и поэтому искажает изображение, но, будучи спокойным, показывает его в подлинном виде.
83. Должно остерегаться, чтобы гнев, происходящий от ревности, не господствовал над разгоряченным умом. — Но, когда дух возбуждается ревностью, должно всячески заботиться, чтобы гнев, который поднимается как орудие добродетели, не стал властвовать над умом, и не предписывал словно господин, но как служанка, готовая оказывать услуги, стоя позади разума, никоим образом не опережая. Ибо он тогда сильнее возбуждается против пороков, когда, порабощаясь, служит разуму. Хотя гнев и может возникать от ревности, но если он неумерен, он побеждает ум, и далее совсем отказывается служить разуму, и бесстыдно настолько расширяет себя, насколько считает добродетелью нетерпимость порока. Поэтому тот, кто возбуждается ревностью о справедливости, прежде всего, должен остерегаться того, чтобы гнев не превратился в господина ума, но, соблюдая время и меру в обличении греха, рассуждением искусно ограничивать порывы взволнованного духа, сдерживать ревность, и страстные волнения полагать под власть невозмутимости. Итак, получается, что мститель наказывает других более справедливо, если он сначала становится победителем самого себя. Так как он желает исправлять проступки согрешающих, то прежде чем исправлять их, он должен возрастать в терпении, рассуждать, выходя за пределы своей горячности, и не отступать, возбуждаясь ревностью о справедливости, далеко от самой справедливости. Но, поскольку мы сказали, что даже достойная похвалы ревность о благе затмевает очи ума, ныне справедливо говорится: