Моралии на книгу Иова (Двоеслов) - страница 45

Стих 22. Во всем этом не согрешил Иов, и не произнес ничего безумного о Боге.

33. Подверженные терзаниям искушений мы все-таки можем, умалчивая о своих помышлениях, не согрешать языком; но блаженный Иов свидетельствует о своей чистоте и устами и сердцем. Сначала сказано: «не согрешил», и тут же добавлено: «и не произнес ничего безумного о Боге». Что он не произнес ничего безумного, означает, что он удержал язык от ропота; а когда говорится: «не согрешил», свидетельствуется, что он даже в уме удержался от согрешения ропотом. Он не согрешил, и не произнес ничего безумного, поскольку не был наполнен через убеждение тайной гордостью, и не расслабил свой язык непокорностью. Неразумно говорит о Боге тот, кто, находясь среди бичей наказания Божия, пытается оправдывать себя. Если он надменно объявляет себя невинным, то зачем обвиняет правосудие Того, Кто его поражает? Ha этом мы завершим исследования исторического смысла, и теперь направим свой разговор к поиску тайн аллегорического изложения.

Стих 6. И был день, когда пришли сыны Божии предстать очам Господа; между ними пришел и сатана.

34. Сначала нужно исследовать, почему сказано, что нечто сделано пред Господом в некоторый день, если для Него не существует никакого движения времени, никакого чередования дня и ночи. Нет никакого несовершенства изменяемости в том свете, который без приближения выявляет то, что избирает, и без удаления оставляет то, что презирает, поскольку пребыванием в Себе Самом Неизменный определяет все изменяемое; и так Он для Себя основал преходящее, чтобы для Него оно никак не могло пройти, и время, которое для нас бежит вовне, внутри перед Его взором не течет. Так происходит, что в Его вечности остаются неизменными те вещи, которые изменяются, распространяясь в веках. Почему же сказано, что у Того «был день», для Кого вся вечность как один день? Этот день не имеет начала и конца, как говорит Псалмопевец: «Один день в чертогах Твоих лучше тысячи»[29] (Пс. 83:11).

35. Но когда Священное Писание говорит в категориях времени о возвышенном, то правильно пользуется обозначением времени, поскольку, нисходя, возвышает; и пока рассказывает что-либо временное о вечности, постепенно ум, привыкший ко времени, приводит к вечному, и неизвестная нам вечность лучше проникает в наши умы, обращаясь к ним знакомыми словами. Что же удивительного, если Бог в Священном Писании не открывает человеческому уму с поспешностью Свою неизменяемость? Когда и славно празднуемую нетленность Своего воскресшего тела, которое Он восстановил, сделал известной некими приближающимися явлениями. По свидетельству Луки (Лк. 24:4) мы знаем, что некоторым, ищущим Его во гробе, прежде послал ангелов. Затем Сам явился на пути говорящим о Нем ученикам, но не позволил Себя узнать (ст. 15); и только после продолжительного наставления открыл Себя в преломлении хлеба. И в конце концов, внезапно явившись, позволил не только узнать Себя, но даже осязать. Так как сердца учеников все еще были слабы, они должны были укрепляться постепенностью познания такой тайны, чтобы, понемногу ища и открывая, они затем укрепились бы, и, укрепившись, достигли бы твердого знания. Потому не внезапно, но с постепенным осознанием смысла слов, мы, словно некими шагами, бываем ведомы к вечности; потому и говорится, что пред Богом нечто произошло в некий день, хотя Сам Он созерцает время вне времени.