Прохожий остановился прямо на ее пути. Кастия сказала:
– Доброго дня! – и, не поднимая глаз на мужчину, хотела обойти его, но он снова заступил ей дорогу и, очевидно, чтобы обратить на себя ее внимание, поинтересовался знакомым голосом:
– Почему ты такая грустная? Тебя кто-то расстроил?
Девушка живо подняла лицо, узнав обратившегося к ней, и невольно улыбнулась при его виде. Это был Террин. Тот самый, который еще до полудня закрылся вместе с ее отцом и братом в мастерской. Сейчас же он, явно, шел к родительскому дому.
– Ты такой чумазый! – смущенно проговорила она, несколько раз неловко и неопределенно взмахнув рукой в направлении его лица, пытаясь поделикатнее указать, где там расположились темные пятна.
Мужчина хмыкнул, смущенно опустил лицо, потом махнул рукой, чего прятаться-то теперь, и попробовал неловко оттереть что-то ладонью. Кастия прикрыла руками рот и прищурила глаза, пытаясь не рассмеяться в голос. Он тер лицо не там, но ожесточенно. Временами прекращал это делать, смотрел на свою руку, но на смуглой коже грязь не появлялась.
– Чего-то не оттирается, – наконец несколько раздосадованным тоном сообщил он, – до дома дойду и помою. А то, как гуи или о`ни хожу тут, добрых людей пугаю.
– Кто? – переспросила Кастия, удивившись. Может, она не расслышала, и он назвал каких-то своих знакомых, которые ходят чумазые? Или... что?
Террин кривовато улыбнулся, слегка отвернувшись от девушки, чтобы скрыть испачканную (по его мнению) сторону лица. Поняв, что она ждет от него ответа, он попробовал подобрать слова, чтобы объяснить, что имел в виду. А пока просто полюбовался ею.
Девушка повернулась к нему полубоком и поглядывала на него из-под ресниц. Незамужним девицам открыто смотреть на мужчин-неродственников и, тем более, неженатых, было предосудительно. Кинув на него быстрый взгляд, она отводила глаза и разглядывала соседские дворы. Затем снова быстрый взгляд на него и опять – на сады и огороды.
Мужчина тоже смотрел на нее вскользь, разглядывал кудряшки вдоль скулы, длинные ресницы, толстую косу, перекинутую через плечо и спускавшуюся по груди, кончик которой девушка теребила, и вдруг понял, что не помнит, о чем она его спросила. Смешно, но с этими ее быстрыми взглядами искоса он даже забыл, что хотел сказать.
– Эээ..., – он нахмурился, пытаясь вспомнить, о чем они говорили.
– Ты каких-то "они" назвал, – мягко подсказала она, разглядывая перевесившиеся через ограду на улицу из соседского двора ветки гранатового дерева с крупными краснеющими плодами. Они еще только начинали наливаться соком, но под их тяжестью ветки уже низко осели. Если бы девушка хотела нарвать плоды сейчас, то ей не пришлось бы высоко тянуться.