Димитрий усердно молился рядом с игуменьей, стараясь не отвлекаться от службы, но и он не мог удержаться, чтобы время от времени не оглядываться по сторонам. Когда он украдкой обернулся в очередной раз, взгляд выхватил насмешливые карие очи. Позади него стояла черноволосая девица. Она шепнула Димитрию на ухо:
- Что, боярин, княгиню высматриваешь? Так нет ее, она в церкви Параскевы Пятницы молится.
- А ты кто? - вырвалось у Димитрия.
- А я холопка ее, Забава, - и бойкая девка скрылась в толпе.
После этого Димитрий успокоился и обратил взгляд на алтарь. Служба подходила к концу. Боярам первым предложили приложиться к чудотворной иконе, за ними, крестясь, подошли вои. Каждый молился о своем, о самом сокровенном. Димитрий просил наследника и прощения за грехи, сознание которых отравляло его существование. Он завидовал Пахомию, который летал по жизни легко и свободно, не забивая буйную голову муками совести. У Димитрия так не получалось. Ну, нельзя же у Богородицы просить избавить его от совести, оставалось каяться в грехах.
После службы отряд был готов к дальнему походу. Холопы уложили многочисленные узлы и короба на телеги, прочно скрутив их веревками. Кони нетерпеливо ржали, готовые к дальней дороге.
Все черницы собрались на небольшой площади в дальнем углу монастыря у крохотной церквушки Параскевы Пятницы, чтобы без посторонних глаз в домашней обстановке проститься со своей любимицей. Туда же направились и бояре.напряженно всматривался в бурлящую женскую толпу. Среди одетых в будничную серую одежду инокинь ярким пятном выделялись Добронега с Акулькой и четыре нарядно одетых девицы. В одной из них Димитрий сразу же узнал Забаву. Стройная кареглазая насмешница, стреляя очами в сторону молодых бояр, что-то нашептывала пышнотелой соседке - молоденькой рыжеволосой девушке лет шестнадцати - семнадцати. Рыженькая строго одергивала Забаву за рукав, видно призывая вести себя прилично. Ее покрытое веснушками личико выражало серьезность и ответственность не по годам. Рядом, открыв рот от любопытства, стояла курносая девчушка лет одиннадцати - двенадцати. Большими, широко распахнутыми глазами она рассматривала боярские корзно, мечи, боевых коней, людей, которые представлялись её героями волшебных сказок, обретшими кровь и плоть. Поодаль держалась худая, изможденная девица, тоненькая, как свечечка, с бледным лицом. Взгляд ее выражал безразличие ко всему происходящему, блуждая, он остановился на Димитрии. И тому показалось, что девица смотрит сквозь него на монастырскую стену. «Должно, вот это и есть княгиня», - печально подумал он, а вслух, старясь быть небрежным, бросил: