— А разве любят за что-то?
Прижав ладошку ко рту, я замотала головой и моргнула. Слезы покатились из глаз.
— Хватит реветь. — Олег поднялся и подошел ко мне, не спрашивая разрешения, привлек меня к себе, прижал, коснулся губами моей макушки, а я продолжала плакать, не в силах остановиться. На меня накатила какая-то дичайшая пустота, я и осознавала все, что только что узнала, и одновременно с тем — нет. Обхватив Олега за поясницу, я уткнулась щекой ему в область живота и просипела:
— Прости меня, Олег. Что теперь делать? Я готова дать опровержение. Скажу, что я приревновала, что я… я не знаю… Что я могу сказать?
— В твоем положении лучше молчать, — не выпуская меня из объятий, выговорил он. — Я давно понимал, что пора рассказать правду. Но меня умоляла этого не делать бабушка Лены. Ведь эту историю во всех подробностях вытащат журналисты. Узнают обо всем, что произошло, это слишком громкое событие, чтобы оставить его без внимания. Я хотел рассказать тебе со временем, но Лена своими действиями ускорила этот процесс.
Я ничего не ответила. Выбралась из рук Олега. Он сделал шаг назад, давая мне возможность подняться. Я вытерла слезы и заглянула ему в глаза. Несмотря на его слова о том, что он не винит меня, я не могла избавиться от отвратительного ощущения предательства. Несмотря на то, что сердце мое переполняет любовь к этому человеку, я не знала, как дальше смогу смотреть ему в глаза. Я его недостойна — это я понимала, как никогда ясно.
Наверное, Олег прочитал мои мысли, потому что как-то странно улыбнулся и выговорил:
— Поживи пока в этой квартире. Я привезу твои вещи. И жду завтра в Центре.
— Зачем?
— Как зачем? — нахмурил брови он, снова представая передо мной в образе властного жесткого тренера, не терпящего пререканий. — У тебя этап Гран-при через неделю.
— Думаешь, что-то можно еще исправить? — Я, если честно, уже не верила.
— Ты должна бороться, Яна. А за все совершенные глупости должна следовать адекватная плата.
— Плата за интервью? — уныло хмыкнула я. — Разве что завершить карьеру. Вполне себе адекватная плата за подмоченную репутацию собственного тренера.
— Завершишь карьеру, и навсегда останешься той, что дала скандальное интервью о своем тренере, — выговорил Олег, проникая в меня уверенным, монолитным взглядом. Взглядом, в котором было столько силы, что какая-то её часть передавалась и мне. — Я не позволю тебе этого сделать. — Он повернулся и вышел из кухни. Я пошла следом. Остановилась в нескольких шагах от него, желая, но не решаясь коснуться.
— Жду тебя завтра на катке, — обувшись, Коршунов снял с вешалки куртку и только тогда снова посмотрел на меня.