— Олег Евгеньевич, тренировка закончена.
Он развернулся и покатил ко мне. Скользил он мягко и вроде бы ничего такого не делал, но всегда выезжал на лед будто бы король. Я залюбовалась им. Он упер руки в бока и не сводил с меня взгляда. Брови его были чуть сдвинуты к переносице. На лбу пролегла складка, которую мне захотелось расправить пальцами. В подушечках даже закололо от этого желания. Я помню, как смотрела с бабушкой ту Олимпиаду, где он выиграл золото. Безоговорочно, так, что ни у кого не было сомнений. Он морально убивал соперников еще на разминках перед стартами. Делал то, что до него еще не делали. Уже тогда включил в произвольную программу три четверных прыжка, один из которых был в каскаде с тройным. Как он прыгал, мама дорогая! Высоко-высоко и приземлялся так грациозно, будто по кошачьи, бесшумно. Тогда я была маленькой, а он большим и очень далеким. Недосягаемой звездой. А теперь я могу прикоснуться к нему и, более того, могу его поцеловать.
— Тренировка закончена для всех.
Он подкатил практически вплотную и посмотрел на меня сверху вниз. Роста в нем было за метр восемьдесят, довольно высокий для одиночника, но мне с моими сто шестьдесят три он и вовсе казался огромным. Он заполнял собой все мое пространство, его взгляд подчинял меня себе. Олег Коршунов — мой тренер и мой первый мужчина. Любая на моем месте прыгала бы от радости, а я… Я испытывала смешанные чувства. Гордость и принципы, взращённые бабушкой, до конца еще во мне не сломались, и от того, что я теперь сплю с тренером ради достижения цели, мне было как-то поганенько.
— Для всех, кроме тебя. — Олег ухмыльнулся краешком рта, положил руки мне на талию, пальцем приподнял край майки и, дотронувшись до моей оголенной кожи, притянул к себе.
— Я устала и мне плохо, — честно призналась я, но выбраться из его рук даже не попыталась. Смысл строить из себя недотрогу?
Олег смотрел на меня сверху вниз, чуть склонив голову на бок.
— Зато вчера тебе было хорошо, — в голосе его слышались стальные нотки. Он убрал ладони, и я тут же одернула майку.
— Я не собираюсь просить прощения за то, что вчера было, — отрезала я.
— Почему?
— Потому… потому… — Я не знала, что ему ответить, чтобы не выглядеть полнейшей идиоткой. Однако вся сложившаяся ситуация была идиотской. — Потому что я ничего не помню!
— Значит, ничего не было? — кривая ухмылка коснулась его губ, и он отъехал от меня.
— Именно, — кивнула я, затем широко улыбнулась и сказала: — Вполне возможно, Вы мне наврали, Олег Евгеньевич.
— И в чем же?
— В том, что… — Я опять замолчала и шумно выдохнула.