Стащив с меня ботинки, Олег ласково размял мои стопы, а потом посмотрел на меня снизу вверх и сказал:
— Врач уже ушел, я схожу за твоими вещами, и мы поедем домой. Хорошо?
Он говорил со мной, как с маленьким ребенком. Я поморщилась и едва удержалась от язвительного замечания, но опять же, просто кивнула.
А когда Олег ушел, обхватила голову обеими руками и в голос застонала. Ну только мне могло так повезти! Завтра вечером вылет, а у меня чертова температура! Если я пропущу этот этап, о финале могу забыть. А я не имею права. Этот сезон для меня определяющий. Если сейчас не покажу федерации, что они могут на меня рассчитывать, в следующем сезоне они найдут еще какую-нибудь юниорку и все… Мои компы полетят вниз, как будто я совсем деревянная. Поэтому, когда Олег вернулся и поставил мою сумку рядом, а кроссовки на пол, я, мрачно глянув на него, выговорила со всей серьезностью и уверенностью:
— Я буду выступать в Америке. Даже если температура сорок будет.
— Ну с температурой сорок никто тебя на лед не выпустит. Завтра я вызову тебе врача, и по результатам осмотра мы примем решение, Яна.
— Я поеду, — упрямо твердила я. — Поеду, Олег!
— Прекрати! — отрезал он и начал обувать меня.
Скрестив руки на груди, я смотрела куда угодно, только не на своего тренера. Он не понимает, никто не может понять, что творится внутри у фигуристки, которая может похерить свой единственный шанс. Но Олег вдруг застал меня врасплох словами:
— Я выступал на Олимпиаде в Ванкувере в произвольной программе с температурой тридцать восемь. — Это прозвучало неестественно тихо и вовсе не тем тоном, какой я привыкла слышать от него. Он посмотрел мне в глаза. — Но то была Олимпиада, Яна. Либо пан, либо пропал.
— У меня каждое соревнование сродни Олимпийским играм, Олег. Поэтому я буду бороться. И дело не в упрямстве. Ты же сам все понимаешь… — Я замолчала, продолжая вглядываться в его лицо.
Конечно же, он все понимал. Поэтому и ничего мне на мои слова не возразил. Просто вернулся к затягиванию шнурков на моих кроссовках.
Дома меня тут же отправили в постель, а спустя минут десять Олег принес горячий чай на подносе. Я улыбнулась. Он поставил поднос мне на колени, устроился на краю постели и сказал:
— Чай с лимоном, медом и имбирем. Только температуру давай для начала померим. — Кивнул он на так же лежащий на подносе градусник.
Я взяла его, нажала на кнопку и, стоило раздаться сигналу, сунула подмышку. Вздохнув, уставилась на Олега.
— Ни разу не выступала с температурой на соревнованиях, — немного опасливо произнесла я.