– Всех можно купить, – вздохнула Джудит, – всех без исключения. Всё дело в моменте и сумме. Если ты гордый и ничему не подвластный сегодня, то кто знает, что будет завтра.
– Значит, и тебя тоже можно купить?
– Наверное, – пожала она плечами, зябко кутаясь в шаль.
– И какова же твоя цена, а, Мэллиор?
– Ну, если без фамильного бренда, чисто по себестоимости, то, откровенно говоря, цена средне-статистическая. Сама по себе я не представляю особенной ценности, но люди ведь идиоты. Поставь перед ними две картины, одну от именитого художника с раскрученным брендом, вторую – от бродяги с улицы, так они за одно и тоже дороже заплатят первому. А ведь вовсе не факт, что вторая не будет лучше?
– Не думал, что ты столь самокритична.
– Да какая это самокритичность? Просто говорю то, что думаю на самом деле. Значение ведь имеет лишь то, что можно потрогать руками – дом, еда, одежда. А весь этот флёр идей и прочей шелухи из трескучих лозунгов про аристократию – всё это просто чушь.
– Ты не права и это не чушь – это определённого рода страховка, чтобы всё то, что имеет цену: вещи, еда, состояние – не ушло к случайным людям, а оставалось внутри закрытой системы. Идеи под оболочкой высоких материй зачастую имеют весьма грязную суть.
– И потому умные люди не покупаются на идею?
– Как знать? Возьмём патриотизм. Высокая идея?
– Выше некуда, – согласилась Джудит.
– «Умри за Родину?», – ну, что может быть глупее, чем, когда тебя посылают воевать за твоего короля? Но если приходится защищать свой дом и тех, кого любишь, от врага, то слово начинает играть другими красками, правда?
– Верю, что – да.
– Умирать за любовь глупо, но, если спасаешь того, что дорог, рискуя жизнью, то ты уже не за абстракцию умираешь, да ты и не думаешь о возможности умереть – ты думаешь рискнуть и выжить вместе с тем, кого спасёшь.
– А если наверняка знаешь, что умрёшь?
Они обменялись взглядами:
– Тут всё зависит от того, чья жизнь тебе дороже. Если всё равно не мыслишь своей жизни без другого, то что долго раздумывать и о чём рассуждать?
Райли докурил и выбросил окурок в снег. Красный огонёк протестующе замерцал и погас.
– А как насчёт рискнуть обмануть доверие друга ради тайного романа с его сестрой? – с усмешкой повернулась к нему Джудит.
– Разве я уже не ответил на этот вопрос? – с усмешкой приподнял бровь он.
– Ну, тогда как насчёт того, чтобы повторить?
– Даже если запрёшь дверь, ещё остаются окна и дымоходы в каминах, – мягко проговорил он и на несколько секунд они замерли рядом, обмениваясь долгим взглядом. – Меня ничто не остановит.