После серии рваных и резких толчков он кончил с тихим рыком.
Спустя несколько секунд он упал рядом с Джудит и уже ставшим привычным для неё жестом, собственнически прижал её покорное, влажное, насытившиеся удовольствием, тело к себе.
Их дыхание выравнивалось, успокаиваясь.
– Признайся, ты меня чем-то опоила? – с коротким смешком прижался Райли к макушке Джудит. – Была бы моя воля, я бы не выпускал тебя из постели и день, и ночь. И что я только в тебе нашёл, а? – с усмешкой протянул он. – Маленькая, худая, с отвратительным характером.
Она в ответ лишь засмеялась ему в плечо:
– Да, ладно! Будь объективен! У меня неимоверно шикарные золотые локоны, неимоверно пухлые губы, неимоверно сексапильный темперамент и… всё остальное, на что ты там запал.
– Я – жалок, – с кривой усмешкой выдохнул Райли. – Мои мозги окончательно съехали набок, я стал слюнявым размазнёй у ног девчонки. Пусть и классной, пусть и золотоволосой, и большеглазой.
– Ты стал не просто размазнёй, – ты счал счастливой размазнёй. Это чего-нибудь да стоит, да?
– Кучи комплексов и страхов мне это стоит, – с иронией проговорил Райли. – Ты меня восхищаешь: азартная и беспощадная в салонах, опекающая и милая – дома, совершенно беспомощная на кухне.
– Нельзя в жизни уметь всё, – ворчливо отозвалась Джудит, удобнее устраиваясь на его плече. – Я же никогда не занималась домашним хозяйством.
– Жаль. Было бы приятно попробовать ужин, приготовленный твоими руками.
– Тебе так не терпится загнать меня на кухню? – с наигранной ворчливостью протянула она.
– У всех есть глупая мечта. А у меня с детства была такая: я возвращаюсь вечером с работы.
– С работы? – перебила его Джудит. –Как простой клерк? Или разнорабочий?
– Как большинство людей в этом мире. Нет ничего плохого в работе. В конце концов, ведение любого бизнеса отличается от стараний разнорабочего только размахом. Но фантазия не в работе, а в том, что будет после. Почему-то в моих мечтах всегда зима, и всё вокруг снегу. В окнах – тёплый свет. Открывается дверь и мне навстречу идёт жена…
– Ты мечтал о жене?
– Скорее о близком человеке, необходимом мне так же, как я необходим ему. Это смешно? – от его, ставшего вдруг очень спокойным и тихим, голоса потянула льдом.
– Нет, – сразу отбросила ироничный тон Джудит.
– В мечтах я всегда фантазировал о накрытом столе, горящих свечах, тёплом очаге. Дело, конечно, не в еде, а в том, что жена бы готовила все эти, безусловно, вкусные вещи, думая обо мне, старалась бы ради меня. Может, я объясняю что-то не так?..
–Почему же? Всё понятно. И очень мило. Просто милые вещи плохо с тобой вяжутся. Ты кажешься таким жёстким; у тебя такой ледяной взгляд, полный презрения. Ну, как ты можешь мечтать о таких простых и милых вещах, как очаг и булочки? – хихикнула она, нарвавшись на ответную улыбку.