— Ты чё, из-за эт-того оч-чкарика? — Макса повело в сторону. Юля схватила его за рукав, чтобы не дать свалиться.
— Он не очкарик. Он имя имеет.
— Ну, хорошо, как его там, Вол-лодя, — произнес парень, выравниваясь. Но тут же начал заваливаться в другую сторону.
— Как ты в таком состоянии машину вел? Посмотри на себя!
— А что? Я н-нормально. — Максу удалось снова встать вертикально. Но тут же он повалился вперед прямо на Юлю. Девушке пришлось принять его в объятия. Сама, чуть не упав, она потащила молодого человека на лавку. Усадила. Макс сразу же прислонился к обшарпанной стенке. Посмотрел на девушку блуждающим взглядом.
— Ты зачем напился? — спросила Юля.
— А что мне оставалось делать? Машину новую помял… Девушка ушла… Бросила… можно сказать.
— Ты сам во всем виноват. Не надо было так гнать. И Володе нужно было помочь, а не сматываться.
— Ты еще будешь учить меня? Да ты кто такая?
Макс поднялся с лавки. Его рука, откинувшись сначала в сторону, проделала широкое круговое движение в воздухе по направлению к Юле. Пальцы ухватились за капюшон ее куртки. Парень резким движением притянул Юлю к себе. Из его рта противно разило перегаром.
— Это твой очкарик во всем виноват!
— Отпусти! — крикнула Юля, пытаясь высвободиться.
Сзади раздался лязг трамвая. Послышался скрип открываемых дверей. Юля кое-как вырвалась из рук пьяного парня, которого еще совсем недавно считала своим, и бросилась к спасительному трамваю. Заскочила на ступеньку. Двери с грохотом закрылись за ней. Вагон тронулся. Макс остался стоять у остановки, шатаясь из стороны в сторону.
— Шлюха! — крикнул он вслед удаляющемуся трамваю.
— Что-то жарко опять стало, — сказал Владимир и снова открыл форточку. С улицы повеяло свежим прохладным воздухом. Комната наполнилась шумом машин, голосами людей, лаем какой-то далекой собаки.
Вдруг из форточки упруго дунуло. Владимир еле удержался на ногах. «Сквозняк что ли? Надо на кухне закрыть». Он ушел на кухню. На удивление, форточка оказалась плотно закрытой.
Владимир отправился обратно в зал. Подходил уже к двери в комнату, как услышал скрип, похожий на то, когда иголкой звукоснимателя проводят по крутящейся пластинке. Тут же раздалась громкая музыка, и голос солиста группы десантников запел: «И как же нам не вспоминать друзей своих погибших лица…».
Юноша мигом заскочил в зал. Олег по-прежнему сидел на диване, испуганно уставившись на проигрыватель.
— Володь, он сам заиграл… — дрожащим голосом проговорил Олег.
Командор подошел к проигрывателю. Пластинка крутилась, поблескивая черным винилом, из колонок лились слова припева: «Это парни, которым, будет вечно по двадцать…». Юноша осторожно поднял иглу, песня оборвалась на слове «двадцать». В возникшей тишине из открытой форточки вновь донесся далекий лай.