Как я уже говорил, одна из сфер научных интересов Карсона — греческая грамматика; к ней-то он и обратился, отвечая на мой вопрос.
— Начнем с Евангелия от Иоанна 3:16, — произнес он. — В Библии короля Иакова этот текст древнегреческого оригинала переведен как «Его Единородный сын». Те, кто считает этот перевод правильным, обычно связывают эти слова с Воплощением — то есть с тем, что Иисус рожден от Девы Марии. На самом же деле, греческое слово подразумевало нечто иное, а именно — «единственный», «неповторимый». В I веке оно обычно употреблялось в значении «единственный и любимый». Таким образом, Евангелие от Иоанна 3:16 скорее говорит нам, что Иисус — единственный и любимый Сын Божий, нежели что Он онтологически был рожден во времени.
— Хорошо. А остальные стихи? — спросил я.
— Что ж, посмотрим на Послание к Колоссянам 1:15. Библия короля Иакова употребляет в этом стихе слово «Первенец». Подавляющее большинство толкователей, как консервативных, так и либеральных, признает, что в Ветхом Завете первенец по закону получал львиную долю наследства, а если речь идет о царском роде, то именно первенец сменял на престоле отца. Таким образом, первенец наследовал все отцовские права. Ко II веку до Рождества Христова в некоторых регионах это слово окончательно утратило оттенок первородства; оно несло в себе лишь идею власти, вытекающей из положения полноправного наследника. Именно в этом смысле, как признают практически все ученые, оно и применено по отношению к Иисусу. В свете этого изначальное значение слова «первенец» отчасти уводит нас в сторону от истины.
— А какой перевод был бы адекватным? — спросил я.
— Думаю, что уместнее было бы перевести это как «высший наследник».
Казалось бы, с этим стихом из Послания к Колоссянам мы разобрались; но Карсон на этом не остановился:
— Если уж говорить о Послании к Колоссянам 1:15, то этот стих следует воспринимать в контексте другого — девятого стиха второй главы, где тот же автор пишет: «Ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно». Автор не может противоречить сам себе! Вот почему термин «Первенец» вовсе не исключает предвечности Иисуса — ведь она входит в понятие «всей полноты Божества».
Ответ был исчерпывающим. Но у меня оставались и другие каверзные вопросы. Например, в десятой главе Евангелия от Марка некто назвал Иисуса «благим учителем», на что Иисус немедленно ответил: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог».
— Разве этими словами Иисус не дает понять, что Он — не Бог? — спросил я.
— Нет. Мне кажется, он всего лишь хотел, чтобы этот человек как следует подумал о том, что сказал. Параллельный эпизод в Евангелии от Матфея изложен несколько шире и не оставляет впечатления, будто Иисус принижает Свою божественность. По-моему, Он просто хотел сказать: «Погоди-ка! Почему ты называешь меня «благим»? Не слишком ли легко ты относишься к словам? Уж не пытаешься ли ты подольститься ко мне?» Да, если подходить серьезно, то благ один лишь Бог. Но, говоря это, Иисус не подразумевал: «…и потому не называйте Меня так». Он имел в виду совсем другое: «Понимаете ли вы, что говорите? Осознаете ли смысл своих слов? Действительно ли относитесь ко Мне как к Богу?» Его слова можно воспринимать и так: «Я — Тот, о Ком ты говоришь; твои речи умнее тебя!» или «Не смей называть Меня так; в следующий раз ты вместе со всеми будешь кричать «этот грешник Иисус»». Так как же нам толковать эту фразу, учитывая все остальное, что говорит и делает Иисус?