.
Хабермаса эти слова явно задели за живое.
— Какая нелепость — говорить, что это бросает тень на Павла! — В голосе его звучали одновременно изумление и обида. — Во-первых, хотя об этом событии говорится только в одном источнике, зато этот источник самый ранний, и подлинность его удостоверена наилучшим образом, а это о чем-то да говорит! Во-вторых, Павел явно знал этих людей не понаслышке. Он пишет: «…из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили». То есть он либо был знаком с некоторыми из этих пятисот, либо знал от общих знакомых, что они живы и готовы поделиться воспоминаниями. А теперь подумайте: стали бы вы писать такую фразу, не будь вы полностью уверены, что люди, о которых вы говорите, могут подтвердить, что видели живого Иисуса? По сути дела, Павел предлагает своим адресатам проверить и убедиться! В-третьих, если у вас имеется всего один источник информации, вы, конечно, вправе спросить: «А почему так мало? Где еще?» Но вы не вправе забраковать этот источник на том лишь основании, что он один. Так что надежность нашего источника никаких сомнений не вызывает. Поверьте, этот Мартин сам был бы рад бросить тень на апостола Павла, да только у него нет на то законных оснований. Это, кстати, типичный пример критика, который пытается усидеть на двух стульях сразу. Как правило, критики ставят авторитет Павла довольно высоко и за счет его посланий пытаются очернить евангельские рассказы о Воскресении. Однако в нашем случае они сомневаются в достоверности свидетельства Павла и противопоставляют ему тексты, которым сами же не доверяют. Ну, и что после этого прикажете думать об их методах?
Однако я по-прежнему не мог представить явление Иисуса огромной толпе народа.
— А где, по-вашему, Он явился сразу пятистам человекам? — спросил я.
— Наверное, где-то на открытой местности, в Галилее, — предположил Хабермас. — Если Иисус сумел накормить пять тысяч человек, так почему Он не мог проповедовать пятистам? Да и Матфей пишет, что Иисус явился в Галилее на горе; возможно, Его видели не только одиннадцать учеников?
Я вообразил эту картину, но по-прежнему не понимал, почему следов ее в истории практически не осталось.
— Но ведь о событии такого масштаба непременно должен быть упомянуть кто-нибудь из историков — например, Иосиф Флавий?
— Вовсе не обязательно, — возразил Хабермас. — Иосиф Флавий писал свои труды шестьдесят лет спустя. Сколько нужно времени, чтобы местное предание выветрилось из людской памяти? Так что Иосиф Флавий либо не знал об этом явлении, либо предпочел умолчать о нем, что более вероятно — как известно, он не относился к числу последователей Иисуса и вряд ли стал писать что-то в Его защиту.