Однако самого главного опровержения в Евангелиях мы не найдем. После Вознесения Иисуса раннюю церковь раздирали разнообразные противоречия — нужно ли христианам обрезание, как регулировать говорение на языках, как сохранить единство между эллинами и иудеями, какова роль женщины в служении, можно ли разводиться с неверующими супругами…
Все эти разногласия благополучно разрешились бы, если бы ранние христиане могли просто прочесть в Евангелиях то же, что Иисус говорил им из иного мира. Однако этого не произошло. Споры длились очень, очень долго, — а значит, христиане разграничивали то, что происходило при земной жизни Иисуса и то, о чем позже говорилось в церковных общинах.
2. ТЕСТ НА ОСУЩЕСТВИМОСТЬ НАМЕРЕНИЙ
Ладно. Допустим, авторы искренне намеревались в точности донести до читателей исторические события. Но могли ли они выполнить свое намерение? Как нам убедиться, что за тридцать лет сведения о жизни и учении Иисуса сохранились неизменными и были зафиксированы в Евангелиях без искажений?
— Люди часто ошибаются, верят в то, во что хотят верить, их подводит память… к тому же, предания имеют свойство обрастать новыми подробностями и превращаться в легенды. Не кажется ли вам, — спросил я Бломберга, — что за тридцать лет устных пересказов жизнеописание Иисуса наверняка исказилось до неузнаваемости?
Он начал свой ответ издалека — с культурно-исторического контекста.
— Не будем забывать, что мы ведем речь о совсем другой стране и совсем другой эпохе, когда не было не то что компьютера — печатного станка. Книги — а точнее, свитки папируса — были, можно сказать, редкостью. Учителя и проповедники несли знание из уст в уста. Раввины славились тем, что знали наизусть весь Ветхий Завет. И ученикам Иисуса было вполне по силам помнить и излагать наизусть гораздо больше информации, чем заключено во всех четырех Евангелиях, вместе взятых.
— Минутку! — перебил я. — Но это же немыслимо! Как такое могло быть?
— Да, — согласился он, — в наши дни это трудно представить. Однако такова была культура устной речи — она полностью основывалась на человеческой памяти. Кроме того, 80 — 90 % речей Иисуса имели стихотворную форму. Нет, рифмованными они не были; я говорю о метре, ритме, параллельных структурах и так далее. Все это было большим подспорьем для запоминания.
Вдобавок нужно отметить еще одну вещь: понятие «запоминание» в те дни было более гибким. Исследования устных традиций показывают, что изложение пользовалось определенной свободой и варьировалось в зависимости от ситуации — что-то звучало, что-то оставалось невысказанным, что-то сохранялось неизменным, что-то перефразировалось, что-то разъяснялось и так далее. Согласно результатам одного исследования, в каждом конкретном пересказе варьировалось примерно от десяти до сорока процентов священного текста. Однако всегда оставалось что-то неизменное и незыблемое — и слушатели имели полное право исправить рассказчика, если он ошибался в одном из таких важных, принципиальных моментов.