— Самому, — эхом повторила Настасья, — да где он?
— Это мы у Борятки и выспросим, — подмигнул ей Кряж. — Ты прости, светлейшая, что я с тобой так, запросто, завтра буду со всем почтением.
— Ничего, — мягко проговорила Настасья. — Коли не ты, чтоб со мной было бы. Скажи… — она замялась, стоит ли такое спрашивать, но раз уж выдался вечер по лезвию, выдохнула, — скажи, Всеволод мой — никчемный князь, раз такое завертелось?
Спросила и сама обругала себя, усомнилась в любимом, разве можно так, хорошая жена такого бы и не подумала, а она у постороннего человека спрашивает.
— Град из пепла поднял, не всякий смог бы, — сама себе кинулась отвечать, — и дружину сильную в короткий срок собрал, не так-то это сейчас просто. А то, что в верных слугах врагов не разглядел, так он сам — душа на распашку, и в других то видит, а тут еще горе свалилось… так они ж его еще дурманом подпаивали, да, Микула в том сам признался…
— Хороший у нас князь, хозяйка, — улыбнулся Кряж. — Нарожай ему детишек побольше, чтоб думал, как семью прокормить, а не мысли дурные в голове перебирал, все и наладится.
Настасья, обняв Прасковью и Ивана, забылась тревожным сном. Снился Всеволод, бредущий по колено в снегу, в распахнутом кожухе и без шапки, и Настасья мысленно просила у него прощение и молила вернуться.
В черноте хмурого утра Горчиха провела гостей вдоль крепостной городни к северным воротам. Там воротники, не задавая вопросов, с поклоном отворили пред княгиней двери и вывели ей двух лошадок, впряженных в сани. Кряж уселся возницей, дети и княгиня завернулись в огромную шубу на дне возка, а Боряте достался оседланный конь. Беглецы выехали в сумрак, оставляя широкий след от полозьев. Воротники тут же кинулись его заметать. Хорошо, что в граде остались верные люди.
Огонь выбрасывал искры в вечернее небо, старательно вылизывал дрова, приятно постреливал, раздаривая путникам тепло. Затерянные в снежной степи люди жадно протягивали к нему закостеневшие пальцы. Лошади мерно помахивали хвостами, отдыхая от долгого пути. Ах, как жаль, что животные не могут двигаться без остановки! Это уже третий отдых за день, а так бы хотелось мчаться не останавливаясь, быстрее добраться к заветной Толокше. Может Ростислав догадается и выедет навстречу.
Настасья баюкала Ивана. Как бы не застудить ребенка? Может стоило тайком оставить детей в теплой избе у Горчихи, дожидаться возвращения отца? Правильно ли она поступает, увозя с собой в неизвестность княжича и княжну? Постоянные сомнения усиливали тревогу. Если бы знать, как правильно. Но Настасья этого не знала, оставалось только молиться и надеяться.