Прасковья с Иваном пробудились на рассвете, Настасья сунула им согретый на груди хлебушек.
— А где кметь? — удивленно покрутила головой Прасковья.
— Расхотел с нами ехать, — почти не солгала Настасья.
— Ну и хорошо, — выдохнула княжна, — он мне не нравился.
К полудню показалась заветная река. Противоположный низкий берег казался безлюдным. Поднявшийся небольшой ветерок трепал сухие камыши.
— А где же братец? — разочарованно протянула Настасья, выпрыгивая из саней и вглядываясь в пустую равнину. — Неужто не дождался и уехал?
— Поглядим, — задумчиво произнес Кряж. — Там полого, спускаться будем.
Гридень медленно повел лошадей вниз, соблюдая все предосторожности и часто останавливаясь. Настасья шла чуть поодаль, прижимая Ивана, что-то радостно воркующего на только ему понятном языке, позади след в след, подобрав тяжелый от налипшего снега подол, брела Прасковья. Беглецы обогнули заросли ивняка, спустились на прочный лед, перебрались на правый берег и оказались посреди белой, густо припорошенной снегом поляны. Ни одного следа: ни человечьего, ни копыта, ни впадин от полозьев.
— Может мы не туда вышли? — предположила княгиня. — Может они чуть в стороне ждут?
— Да здесь мы ждем, — раздался веселый звонкий голос, который не спутаешь ни с чем.
— Ростислав?! — закрутила головой Настасья.
Голая равнина. Показалось что ли?
Из камышей полетел хохот.
Большой крепкий детина, с рыжим чубом из-под сдвинутой на затылок шапки, вылез, ломая сухие стебли.
— Заждался, сестрица, уж хотел сам к Дмитрову подступать, да в малой дружине.
Вслед за князем Бежским на лед стали высыпать вои его дружины: один, второй, третий… с десяток.
Настасья, передав Ивана Прасковье, побежала к брату. Ощутила его богатырские объятья, почуяла запах дыма и бражки. Ростислав не менялся ни в медвежьих повадках, ни в привычках.
— Как ты узнал, что у нас неладно? — улыбнулась Настасья.
— Гридень твой весточку прислал, — кивнул Ростислав на Кряжа. — Я его уж и позабыл, думал в живых уж нет.
Настасья уезжала в Бежск, рядом, гарцуя на вороном коне, не переставая засыпал ее новостями Ростислав: про сыновей и жену, про урожаи, охоту, главную страсть Бежского князя; обещал сестре и притихшей Прасковье масленичные катания на салазках и блины со стерлядью. Настасья кивала, не успевая вставить ни словечка, а сама невольно оборачивалась назад. На высоком берегу Толокши, выстроившись в цепочку, стояла волчья стая. Матерый вожак, задрав морду, нюхал ветер. Знать бы кто он, этот вожак, что завертел вихрь бед.
Даже издали Настасье казалось, что она видит алчные горящие уголья хищных глаз. Не догнали, оставалось только облизываться. На это раз ушла, а дальше? Даже под приглядом брата Настасья не чувствовала себя спокойно.