К растениям должны быть проложены оросительные трубки. Я упала на колени и принялась раскапывать пальцами песок у корней жалкой низенькой пальмы с иссушенной неопрятной кроной. Нашла конец трубки, но песок там был лишь слегка влажный, почти не лип к рукам.
Я поднялась, едва не рыдая, пошла к следующей вышке, но картина повторилась. Я переходила от вышки к вышке, безошибочно определяя теперь по состоянию растительности. Лишь на другом краю месторождения несколько пальм оставались относительно зелеными. Железо оказалось холоднее, выступившего конденсата хватило, чтобы слегка размазать спасительную влагу по лицу. Я кинулась копать у основания пальмы, чтобы отыскать оросительный канал. Добралась до трубки, из которой едва заметно капало. Я легла на влажный песок, подставила руку и долго лежала без движения, дожидаясь, когда в ладони соберется хотя бы глоток. С жадностью проглотила, вместе с песком, не разбирая вкуса. Понимала лишь одно — этого ничтожно мало. Вновь подставила ладонь, вновь проглотила, но эти крохи были не в силах унять жажду. Я села на песок в тени, прижалась спиной к железу. Только теперь поняла, насколько обессилила. Без отдыха и сна.
Я не знала, что делать дальше. Куда идти? Я потеряла направление, не умела ориентироваться по солнцу и звездам. Солнце встает на востоке и заходит на западе — это знает любой школьник. Но теперь казалась непосильно-сложной даже эта малость. Любой из местных становился смертельной опасностью. Добраться до Марказа казалось теперь несбыточной мечтой. Я снова накрыла ладонью жужжащий медальон. Кажется, он вибрировал заметно сильнее. Или чувства обострились до предела. Я прислонилась затылком к железу, закрыла глаза. Мне нужно поспать хотя бы несколько минут. И станет легче. Понятнее. Появится какое-то решение. Просто закрыть глаза и позволить себе короткий отдых. Я мечтала увидеть Пола. Хотя бы в воспаленном забытьи…
Мои босые пятки волочились по песку. Я это чувствовала. Слышала, как за спиной шуршат тяжелые шаги, ощущала в подмышках чужие руки. Хотелось кричать, вырываться, но не было сил. Я мечтала только об одном — чтобы дали напиться. Кто бы это ни был.
65
Шершавая загрубевшая рука хлопала меня по щекам до тех пор, пока я не приоткрыла глаза, и не отвернулась, ослепнув от нестерпимого света. Я сидела на песке, прислонившись спиной к металлу сирадолитной вышки.
— Пей.
Моих губ коснулось прохладное горлышко фляги, влага смочила пересохшую кожу. Будто проснувшись, обретя силы, я выхватила сосуд и с жадностью заливала в горло холодную воду. Желудок наполнился тяжестью, будто я заглатывала кусками лед.