Я вновь потянулась к губам Пола, но он склонился к уху, обдавая горячим дыханием:
— Ты уже не вернешься в департамент и не будешь ни с кем другим. — Он слегка прикусил мочку, коснулся языком, заставляя меня вздрогнуть, как от удара током: — Ты слышишь меня?
— Даже если стану не нужна тебе?
Он кивнул:
— Я не отдаю свое.
Он решил напугать меня тем, что я не пойду по рукам? Я зарылась пальцами в его жесткие волосы — мне было почти плевать, что он говорил. Я жаждала его губ, его касаний.
— Тебе есть что сказать?
Я замерла:
— Я никогда не была с мужчиной.
— Это я знаю.
Я достала из корсажа горошину медила:
— Я могу выпить таблетку. Чтобы…
Он забрал ее из моих пальцев и брезгливо отшвырнул. Я услышала лишь сухой звук, будто упала пуговица.
— Мне не нужна подмена. Я способен сдержаться, когда это нужно.
Он склонился к моим губам и, наконец, поцеловал. Нежно, но вместе с тем напористо. Я с готовностью разомкнула их, впуская горячий язык, жадно отвечала, чувствуя, как тело будто запело, наполнилось томительным жаром. Между ног тянуло до рези, и я понимала, что кружево попросту мокрое. Дыхание Пола учащалось, глаза помутнели. Я потянулась к пуговицам его рубашки, но он перехватил мои запястья и с силой впечатал в ковер за головой — не хотел отдавать инициативу. А может, считал, что я слишком торопилась. Когда поцелуи скользнули на шею, оставляя огненную дорожку, я не сдержала стона и выгнулась, облизала губы. Мне будто не хватало воздуха. Я извивалась, стараясь освободиться, чтобы обнять, прижать к себе, но хватка была железной.
Пол просто смотрел на меня. Пристально, жадно. Наконец я видела огонь в его серых глазах, они сверкали, как полированная сталь. Острая, опасная. Он подхватил меня на руки и занес в смежную с кабинетом спальную. Уронил на холодные шелковые простыни. Это неожиданное касание заставило кожу покрыться мурашками. Пол опустился рядом и обвел пальцами овал моего лица:
— Теперь все. Ты моя.
Я лишь подалась вперед, тянулась руками, намереваясь расстегнуть его рубашку:
— Твоя, Пол, — я просто ликовала. Главное — ничего не испортить.
Он ловко перехватил мои запястья, зажал одной рукой и снова завел мне за голову. Другой рукой легко коснулся шеи, спустился на грудь, пальцы скользнули под корсет, нашаривая сосок. Пол ощутимо сжал, и я выгнулась, задерживая дыхание. По телу разлилась сладкая волна. Между ног тянуло так нестерпимо, что я готова была кричать, умолять. О, я знала о чем. Огорчало лишь то, что сегодня это невозможно, не позволит собственное же тело. Но у нас впереди много ночей, наполненных моими криками.