Я провела кончиками пальцев по его шершавой к ночи щеке:
— У тебя есть друзья, Пол?
Казалось, я преступаю черту, вторгаюсь в его личное пространство. Я была готова к тому, что он отшвырнет меня за невидимые границы. Но он неожиданно подался навстречу моим пальцам, как пес, который тянется за лаской:
— Моя должность не дает таких поблажек. Друзья — это роскошь.
— Но ведь ты не всегда был советником дипломатического ведомства.
Он снова приложился к бокалу:
— Не всегда. Но это совсем не значит, что я мог быть кому-то хорошим другом. Это свойство души. И далеко не каждая душа на это способна. Моя оказалась слишком мелкой.
Я обхватила его руку, прижалась:
— Почему мне кажется, что ты несправедлив к себе?
— Потому что ты меня не знаешь.
Показалось, я услышала в голосе сожаление. Или почудилось, потому что я очень хотела услышать сожаление. Хотелось ответить, что он не позволяет мне узнать себя, но я решила, что сейчас это слишком. Он едва ли стерпит.
Мне было хорошо просто от того, что я сидела рядом, прижавшись. Слышала, как ровно колотится его сердце. Блуждающие лампы разливали над нами мягкий свет, за панорамным окном пестрел огнями ночной Каварин.
Все было почти по-настоящему, если вообразить.
Если вообразить.
Мне мучительно хотелось задать ему один вопрос, на который, я точно знала, не получу ответа. Или правдивого ответа.
Почему он один?
Даже если у него самый отвратительный на свете характер, к такому статусному мужчине просто обязана была прилепиться гибкая беспринципная женщина. Но если ему позволили выписать компаньонку, значит такой не нашлось. Или он вправду невыносим? Надеюсь, спрошу как-нибудь потом, когда мы станем хоть немного ближе. Если станем. Сегодня программа максимум — вернуть отцовский кулон.
Момент показался мне подходящим. Я прижалась, поглаживая его шею:
— Пол, могу я попросить тебя кое о чем?
— Смотря о чем.
— Помнишь, ты забрал мой кулон? Тогда, в ресторане.
— Я не жалуюсь на свою память. Ты сказала, это подарок отца.
Я кивнула:
— Он очень дорог мне.
— Хорошо — это твоя вещь. Но не надевай при мне. Демонстрируй мисс Мотингейл, если так хочешь. Полагаю, ее вкус это стерпит.
Я улыбнулась, прижалась к нему:
— Спасибо. Ты его больше не увидишь, обещаю.
Он порылся в кармане пиджака, будто хотел нашарить то, что я прошу, но вытащил перламутровый конверт с гербом Альянса, протянул мне:
— Утром принесли. Я уже связался с мисс Павани — все будет готово.
Я открыла конверт, вытянула бланк. Официальное приглашение на прием в Юнион-холле в честь аль-Зараха. В следующее воскресенье.