–– Да, – задиристо, по-детски вскинул голову профессор. – Можете проверить в военкомате.
–– Уже проверили, – подтвердил Роман, медленно поднимаясь. – Действительно, в течение года в девяностой мотострелковой дивизии проходил службу рядовой Гребенюк Григорий Анатольевич. Вопрос в другом, Гребенюк Григорий Анатольевич, проходивший службу в Афганистане и Гребенюк Григорий Анатольевич, профессор, стоящий передо мной – это одно и то же лицо?
–– Как вы смеете подозревать папу в чём-то противозаконном? – подала голос, вышедшая из кухни Кира.
–– Кирунчик, не готовь ничего. Мы с лейтенантом пообедаем в ресторане напротив.
Резво развернувшись, профессор выбежал из квартиры. Не попрощавшись с девушкой, лейтенант бросился следом.
Влетев в небольшое помещение ближайшего ресторана, Григорий Анатольевич раздражённо махнул рукой официанту. Уже наступило время обеда и зал был заполнен. «А говорят плохо живём», подумал Ромка, обведя затравленным взглядом мирно жующих посетителей. Найдя свободный столик, профессор, не глядя в меню, сделал заказ. Бросив насупленный взгляд на Ромку, поднял в сторону официанта два пальца. Ромка расстроенно закусил губу. Разглядывая интерьер ресторана, он сразу понял, что ценами на шаурму здесь и не пахнет. Сколько в кармане наличных, лейтенант знал с точностью до копейки. Вытянув, словно проштрафившийся первоклассник руку, он стыдливо заказал стакан воды. «Что ещё за аристократические замашки? – буркнул профессор. – Обеденное время. Чтобы нормально продолжить рабочий день, человек должен достойно пообедать». «Хорошо сказал, – расстроенно подумал Ромка, – знать бы ещё, за чей счёт банкет?» Впрочем, на приличный обед денег в кармане хватало, а как потом месяц дожить?… Как говорила бабушка: «будет день, будет и пицца». Ожидание казалось бесконечным. Ромка исподтишка изучал лицо профессора. А посмотреть было на что. Дожив до седых волос, профессор Гребенюк так и не научился скрывать свои эмоции. Целая гамма чувств отражалась на его лице. Нервно покусывая полные губы, Григорий Анатольевич, казалось, разговаривал с невидимым собеседником, спорил, прислушивался, обсуждал. Короткие ресницы взлетали, неухоженные брови то сходились на переносице, то разбегались к вискам. Даже руки принимали участие в невидимой дискуссии.
Когда принесли обед, Гребенюк с жадностью набросился на еду и в течение считанных минут опустошил посуду. Салат и бифштекс с жареной картошкой сделали своё дело. Успокоившись, профессор задал вопрос:
–– В чём меня обвиняют? Впрочем, как я понял, не меня, а Гребенюка Григория Анатольевича?