Не прилагая больших усилий, Ромка, к своему удивлению, закончил обед почти одновременно с профессором. Вести беседу в переполненном ресторане не хотелось, но выходить из помещения в уличную жару хотелось ещё меньше.
–– Пока мы просто должны уточнить кое-какие данные.
–– Я думаю, вы понимаете, что удовлетворить ваше любопытство я вряд ли смогу.
–– Именно поэтому мы и хотим выяснить, кто скрывается под вашим именем.
Фразы, как маленькие пластмассовые мячики, летали с одного края стола на другой. Профессор обращался к Роману, стараясь не смотреть в глаза и с изяществом шпиона-недоучки, пытался выяснить, что же инкриминируют неизвестному Гребенюку.
–– В данный момент никто не может скрываться под моим именем.
–– Правильно. В данный момент этот гражданин носит имя Герега Олег Викторович. До этого он был Малокостовым. А до этого его опознали, как Гребенюка Григория Анатольевича. Извините профессор, но у вас на лице написано, что вы знакомы со своим «добле». Лучше сами расскажите, что вы знаете о начальнике бюро ритуальных услуг села Пантелеевка Гереге.
–– О начальнике бюро ритуальных услуг? – удивлённо переспросил Гребенюк. – Тот образ, который вы только что нарисовали, больше смахивает на какого-то криминального типа. Вы уверены, что мы с вами говорим об одном и том же человеке? Мне кажется, что Никита никогда не пошёл бы в криминал, и уж тем более не стал бы работать в бюро ритуальных услуг в селе. Я ничего не имею против села, ни против ритуальных услуг. Просто надо знать Никиту Вершинина, чтобы сделать подобное заявление. – Набрав в лёгкие воздух, профессор выдохнул так, что лёгкая вазочка с цветами, стоявшая в центре стола, перевернулась. Жалобно разглядывая растёкшуюся лужицу, он продолжил. – Ладно, раз уж зашёл такой разговор, я расскажу вам о нашей афере. Навредить мне своими разоблачениями вы всё равно не сможете, двадцать пять лет прошло. Но если моё признание поможет, то буду только рад.
Родился я в малообеспеченной семье. Мама работала уборщицей, папы не знал, и, на беду, родился очень способным. Любые предметы давались без труда. К сожалению, дети очень жестоки и в классе меня не любили. Хотя я давал списывать всем желающим, усиленно подсказывал плавающим у доски, но одноклассники видели только мой избыточный вес и старые очки. К окончанию школы я в полной мере прошёл курс дедовщины и армии боялся до нервного срыва. Единственная дисциплина, которая не дала мне получить золотую медаль, была, конечно, физкультура. Я не умел подтягиваться, не мог перескочить через «коня». Последней надеждой избежать службы, стало поступление в институт. Как я готовился, это отдельная история и то, что вступительные экзамены успешно сданы, был уверен на сто процентов. Представляете степень моего ужаса, когда в списке поступивших я не нашёл своей фамилии. А повестка из военкомата была уже на руках. В общем, в состоянии, близком к прострации я просидел в парке у института и очнулся только тогда, когда к лавочке подошла группа пьяных ребят.