Опомнившись, хотел сказать ей: «Нет никого», и сообразил, что глупо. Говорю:
– Вам кого?
А она молчит, и неприлично долго разглядывает мое лицо.
Я пытаюсь ей объяснить:
– Алексей того, эта… Умер. Нет его, в общем. А я, я временно здесь. Я его… В общем, не важно. Но он здесь больше не живет.
Тут зазвонил телефон. И кинув старушке растерянное «сейчас», я убежал в комнату за телефоном. Звонили с незнакомого номера. Но это и понятно, номер Романа у меня не записан. Отвечаю: «Да?». И выхожу обратно в коридор, к старушке. А та уже снимает башмаки. Руки у нее трясутся, заметил я.
– Зачем? – крикнул я ей.
А Роман в трубке:
– Это вы мне? Павел, это я Роман.
– Да, да, Роман, я вас слушаю. То есть я вас жду, просто тут…
Сигнализирую руками старушке, чтобы она надела обратно свою обувь и покинула квартиру.
– Я прошу прощения, сегодня не получится. У меня неотложные дела. – Голос Романа в трубке.
Старушка аккуратно поставила к стеночке свои тапочки и прошла мимо меня в ванную комнату. Я только и успел крикнуть ей вслед:
– Куда?
– Мы же к нотариусу собирались, вы забыли? Я что вас разбудил?
– Нет, простите, это я не вам.
– Перенесем на завра. Завтра также к девяти. Договорились?
– Да, да конечно!
Мне уже было не до Романа. Старушка скрылась в ванной и закрыла за собой дверь. Я растерянно стоял под дверью. И стучать глупо, я же в своей квартире, а зайти без стука, тоже неудобно. Абсурд, конечно, но мало ли что она там делает.
– Женщина, – неуверенно крикнул я, откашлявшись, – вы, что-то напутали. Вам нужно уйти.
Она не отвечала. Постоял еще немного. Из-за двери доносился шум льющейся воды. Что она там душ принимает что ли? Уже собрался с духом, чтобы постучать, но старушка вышла сама, неся перед собой ведро с мыльной водой, швабру, тряпку.
Потеснила меня в узком коридоре, еле разминулись. На долю секунды встретились глазами. Глаза печальные, с застывшими слезами. Стою на пороге кухни. В растерянности наблюдаю, как она собирает куски разбитой кофемашины в черный пакет для мусора. Потом убирает в холодильничек остатки моего вчерашнего ужина, вытирает стол, тумбочки, принимается за оконное стекло…
И стоять вот так молча над человеком, когда тот делом занят, неудобно, и сказать нечего. Я сконфужено вышел из кухни. Сел на диван. Старушка возилась там довольно долго. Мне бы за телефон взяться, в интернете покопаться, чтобы время убить, маме позвонить или Алисе, или даже Роману, а я сижу как истукан. Пытаюсь подумать о Романе – как же так вышло, не нарочно ли он? А сам думаю о старушке. Кажется не в себе она.