Это он мне дядя? А по дороге к нотариусу он рассказал мне о том, что у меня родился двоюродный брат? Или сестренка? Он ведь не уточнил. Хотя нет, он просто сказал, что у НЕГО родился ребенок.
Еще одно рукопожатие, и я в своей квартире. Бросил на диван рюкзак. Документы в порядке, можно звонить маме. «Здравствуй мама. Я хочу домой». А внутри камень. Много камней – один в груди, другой в животе, третий в горле. Сесть мне мешают, да и стоять с ними тяжело, а двигаться больно. Долго так стоял, пока они уменьшались. Такие маленькие стали, а я им говорю – живите во мне. Может, из этих камней строятся несокрушимые стены?
Наконец позволил себе подумать о «делах».
Могу проживать, платить налоги, что там еще? А, платить коммуналку.
Жить здесь один, не подгоняемый и не упрекаемый никем. В тишине и спокойствии, где нет ничего лишнего, даже запахов. Куда приходят нужные женщины, и одна из них это Геля…
А продавать? Через. Пол. Года.
Собрал свои вещи, забрал из ведра пакет с мусором, закрыл дверь на ключ.
…Больше о нем ничего до этого дня не слышала.
Я теряю себя. Мысли всё ходят по кругу, повторяются, прячутся…
Я с трудом держу в себе врача. Это единственное за что я по-настоящему борюсь. Открываю медицинский справочник и читаю подряд, словно мантру.
Отоларинголог мой давно уволился, а ведь только ему я позволял приложить к себе холодную головку стетоскопа.
Отдышка мучительна. Научаюсь пережидать боль.
В прошлый раз испугался. Испугался настолько, что позвонил Ане. Страх смерти оказался сильнее страха, что она не приедет. Потом, когда Аня уже сидела у моей постели, подумал – вот дурак, и чего боялся? Только и лишился бы, что вот этой тонкой руки в своей.
В столовой, что на цокольном этаже многоэтажного дома, в котором я живу, даже в обеденное время немноголюдно. Наверное, там плохо кормят. Я там постоянный клиент. Меня даже мухи знают. Уже много лет существует она, и я в ней за столиком у окошка, с тех самых пор как выкинул плиту из своей кухни. Всю прошлую зиму Аня носила оттуда еду в пластиковых контейнерах. Две порции, три раза в день. Я почти не вставал с постели. Ту зиму Аня провела со мной. Ухаживала, кормила, убирала, вязала что-то бесконечное. Делала из моей квартиры музей, расставляя все симметрично по полочкам. Я не противился, лишь бы рядом была.
К весне стало легче. От затяжной болезни осталась лишь апатия, и запоры от лежачего образа жизни. «Не могу я в четырех стенах», – сказала Аня и собралась уезжать. Душно ей у меня, стены давят.
Видел издали Романа. Он приехал за Аней на машине. Будто я в молодости. Или воображаю?