– Я не могу.
– Значит я полечу один.
Я должна. Может об этом меня предупреждало шестое чувство? Если не полечу, упущу свой шанс на спасение. Пора посмотреть правде в глаза. Адлан при всем желание не сможет меня найти. Он даже не подозревает, кто меня украл. Для него, возможно, мы оба мертвы. Пора действовать самой. Быть сильной. Вернуться к детям.
Через полчаса приходят люди, расчесывают, ярко красят меня. Чудовищным персиковым блеском губы и золотистыми тенями веки. Теперь платье.
Верчусь перед зеркалом, краснея, как помидор. Платье более откровенное, чем я думала. Косой разрез на нем, доходит до поры. Я даже вижу ягодицу. Вырез декольте такой пошлый, из него виднеются мои полушария. Я в таком могла бы появится только перед Адланом.
Представляю, как его глаза наполнились бы безумным обжигающим желанием и что бы было после этого. Глотаю вязкую слюну.
Так на меня будут смотреть все. Султан представит меня ни как жену, а как шлюху. Поправляю французскую косу, заплетенную на бок, пытаясь хоть что-то прикрыть. Если меня сегодня никто не изнасилует, это будет чудо.
– Юля, – раздается голос Султана.
– Я не пойду! – девушка, которая помогала мне с примеркой в страхе выпучивает глаза и машет на меня, лепечет что-то на своем языке.
– Какого... – дверь настежь распахивается, Султан замирает в проеме, его взгляд собственнически скользит по голой ноге, виднеющийся в разрезе, задерживается на груди, он сжимает ручку двери до белых костяшек. Наконец мы встречаемся взглядом. Мне становиться страшно, он похож на хищника за секунду до того, как бросится на жертву.
Обнимаю себя руками, пытаясь прикрыть грудь. Он в обычной то одежде чуть меня не изнасиловал, а тут и снимать особо нечего. А он ещё не видел разрез сзади и мою то и дело мелькающую пятую точку.
– Я мать двоих детей, жена. Я не хочу появляться в таком виде перед толпой мужиков.
– Они обзавидуются, – довольно улыбается Султан. – Впрочем, мы могли бы остаться, – преодолевает расстояние между нами и сжимает талию. – Я так хочу сорвать твое платье, отыметь тебя. Везде, – проникновенным шепотом говорит он. И рявкает на прислугу. – Вон!
– Нет! – с ним таким я боюсь оставаться наедине. Он доведет начатое. – Тебя там гости заждались, – беру его под руку и пытаюсь выдавить улыбку. Подозреваю что это больше похоже на инсульт. При людях он со мной ничего не сделает. Надеюсь. А потом вечерний самолет, прием. И возможно, долгожданная свобода.
Мы спускаемся по мраморным ступеням. Галдеж прекращается. Десятки мужских глаз устремляются к нам. Точнее ко мне. Я в панике. Ощущение, что я спускаюсь, туда, где просторный холлкишит голодными крокодилами. Я вцепилась в руку Султана. Посмотрела на него, в надежде что он прекратит минуту позора. Но вопреки моим логичным мыслям, его лицо сверкало самодовольством. Ему видимо безумно льстило, что каждый мужик в этом здании хочет меня, а я с ним. Горечью ударила мысль, что Адлан скорее бы перестрелял всех здесь, чем позволил глазеть на свою женщину.