Но теперь уже плевать.
Теперь есть только движение.
Толчки. Глубокие, резкие, жадные.
Ева кричала, требуя еще и еще. Я хвалил малышку, терзая ее потемневшие соски, легонько сжимая тонкую шейку, вколачиваясь в нее, обезумев, ослепнув, забывшись.
Яркими вспышками оргазм выстреливал глубоко внутри нее, а я думал о том, как было бы круто сделать это без презерватива, чтобы навсегда оставить внутри нее часть себя. Пропитать изнутри собственным запахом. Слиться с ее ДНК. Заклеймить.
Тяжело дыша, ощущаю легкие поцелуи на своих плечах, вверх к шее, и обратно вниз по кадыку на ключицы. Такая страстная. И такая нежная.
Совершенно не хочется выходить из нее, тем более, что член по-прежнему стоит колом.
Позволяю себе еще немного задержаться в тесном лоне, пока целую горячие влажные сладкие улыбающиеся губы со вкусом клубники и банана, наслаждаюсь дрожащими ресницами и неровным дыханием.
Осторожно и нехотя покидаю Еву и, опустив взгляд вниз, ощущаю, как неожиданно, но сильно меня стискивает холодная рука мерзкого липкого ужаса, потому что я вижу кровь.
ЕЕ кровь на МНЕ.
- Блядь, Ева, твою мать! Предупреждать надо! – выругался я, чувствуя, как подступает удушливая волна и тошнота, а в глазах начинают порхать предобморочные белые мухи.
- Да брось, Егор. Жениться на мне не обязательно! – улыбается девчонка, явно не понимая, что сейчас начнется апокалипсис.
Стремительно поднимаюсь, хватаясь за перепачканный презерватив.
Блядь!
Теперь и руки в ее крови.
В голове набатом стучит мысль о том, что надо немедленно попасть в ванную и смыть это алое проклятие.
ГЕМОФОБИЯ.
Позор всей моей жизни.
Неконтролируемая боязнь крови, сводимая к мощным паническим атакам с потерей сознания, скачками давления, затруднением дыхания и тремором конечностей, тошнотой.
Последнее, что я успею заметить перед тем, как отключаюсь, - перепуганные удивленные серые глаза и шевелящиеся губы, явно спрашивающие меня о чем-то, что я не слышу, оглушенный собственным пульсом.
Прихожу в себя на полу у кровати. На лбу прохладное влажное полотенце, ноги закинуты на пуфик, кондиционер дует, словно северный ветер в питерский декабрь, тело прикрыто простыней.
Встревоженная Ева, словно маленькая птичка, кружит надо мной со стаканом воды и бесконечно виноватым взглядом.
- Егорушка, ты как? – тараторит она, пока я пытаюсь подняться, - Прости, котенок!
Приняв сидячее положение, принимаю прохладную воду, с удивлением отмечая, что мои руки чистые. Приподнимаю простынь – ничего. Только голый я. Безнадежно вялый.
Морщусь. Окидываю взглядом кровать – пусто и чисто.