— Это второй вопрос, – хмыкнул темно-рыжий, выпрямляясь. Вся его долговязая фигура демонстрировала желание послушать теперь меня. – Твоя очередь отвечать.
Я ожидала повторения вопроса, мол, откуда я, но парень удивил:
– Расскажи о себе.
Если бы я была на Земле, и, если бы на месте Мика находился кто-то из моего прошлого окружения, могла подумать, что собеседник клеится.
Но в данных условиях я не понимаю, зачем этому, в сущности, левому человеку моя история?
Неужели… Догадка морозом прошла по коже. Неужели он уже успел влюбиться?..
…Тогда опасно играть его чувствами.
– Меня знают как Катрину Левину. – Глубоко вздохнув, начала я. – Как хорошую актрису и…
– Серьезно?! – ошарашил своим выкриком Мик. Он потрясенно запустил правую руку в копну медных волос, и выдохнул. – Извини, пожалуйста. Продолжай.
– Ты чего удивился-то?
– Просто… Я тоже хотел стать лицедеем, - стеснительно улыбнулся парнишка и облизнул губы. – Я как раз входил в образ в деревенского жителя, когда увидел тебя. Решил немного попрактиковаться… Извини, не хотел вводить в заблуждение... Это был порыв, которому моя творческая душа не могла сопротивляться.
– Понимаю, – я усмехнулась, с ностальгией вспоминая времена учебы, когда точно так же импровизировала и экспериментировала, оттачивая навыки. – Спасибо, что объяснил.
Мужчину всегда нужно благодарить за то, что он сумел найти силы и извиниться.
– Так вот, - продолжила под требовательным взглядом болотных глаз, – я актриса. Жила с мамой, до недавнего времени мы едва сводили концы с концами…
– А отец? – перебил Мик, прищурившись.
– Какая разница? – спросила я чуть резче, чем хотелось.
– Интересно понять, почему ты… именно такая.
– А отец тут причем? – продолжать разговор резко расхотелось. О себе напомнила боль в седалище.
– Отсутствие одно из родителей накладывает свой отпечаток на личность.
– Он бросил нас. – Сквозь зубы процедила я и тут же вернулась к прерванному рассказу, надеясь отвлечься. – Жили с мамой довольно бедно, но я ни капли не стыжусь этого. Трудности закалили мой характер. Если бы не нищета – кто знает, захотела ли я становиться сильной и независимой?
И в этот торжественный, прямо скажу, пафосный момент у меня, такой сильной и независимой… заурчал желудок.
Мик с ужасом перевел взгляд на мой живот, из его рта против воли вырвалось паническое:
– Только не это!
Я фыркнула и успокаивающе подняла ладонь:
– Не переживай, тебя не съем. Думаю, самое время пробудить от любовного сна этих двоих, – я с прищуром посмотрела на голубков. – Совсем чувство времени потеряли!