– Со мной летит он, – панк кивнул на меня.
Ледяной король перевел на меня взгляд, от которого мне стало не по себе.
– Ты издеваешься? Он? Этот олух?
– Да. Он будет мне помогать.
У Кирилла дернулась верхняя губа, на секунду обнажая клыки. Он сошел с места, уверенно подходя ко мне и хватая за воротник. Подтащив меня вплотную к ракете, он обратился непосредственно ко мне:
– Покажи мне, как открыть главный шлюз.
Я растеряно забегал глазами по приборной панели, не имея ни малейшего понятия, как это сделать.
Кирилл дергано подался корпусом вперед, щелкнув двумя переключателями. Задняя панель ракеты пискнула, раскрываясь.
– А теперь покажи, как стабилизировать давление в салоне, чтобы предотвратить разгерметизации.
Я поджал губы, пряча глаза. Он снова что-то нажал, после чего на табло появились какие-то цифры, что-то щелкнуло и зашипело.
– Хорошо. Тогда, покажи мне, как выпустить боеголовки, установив предварительно цель.
Я снова молчал.
Кирилл пихнул меня плечом, подходя к Даниле.
– И ты хочешь, чтобы этот крысеныш помогал тебе? В чем именно? Он не только ни черта не знает о механике и пилотировании, он даже драться не умеет. Ты понимаешь вообще всю серьезность нашей операции?
– Я сказал, что полетит он.
Вот теперь Кирилл вышел из себя. Его глаза сверкнули, и он с разворота ударил Данилу в челюсть, а потом сразу коленом в солнечное сплетение. Данила согнулся пополам, теряя равновесие. Ледяной король же уверенно переступил через него, проходя ко мне и выхватывая из-за своей спины кольт.
– Я понимаю, твои мозги куда-то совершенно уползают, когда рядом твой крысеныш, поэтому я помогу тебе прийти в себя.
Он уверенно направил на меня дуло, взводя курок.
– Убьешь его, и я взорву к чертям собачьим эту ракету.
Кирилл остановился. Его глаз дернулся.
– Или что, у тебя где-то лишняя ракета завалялась? – продолжал Данила, поднимаясь и утирая рукавом кровь возле носа.
Кирилл прорычал, опуская кольт и разворачиваясь лицом к панку.
– Господи, как ты жалок, – он покачал головой, – ты собираешься пожертвовать всей операцией ради него. Маленький мальчик, которому одиноко настолько, что он готов вцепиться в любого, кто хоть как-то обратит на него внимание. Неужели ты считаешь этого пацана каким-то дорогим для себя человеком, может даже семьей? Он восхищается тобой и видит в тебе защиту, а ты уже готов всем пожертвовать, лишь бы не рушить эту его иллюзию. Чтобы не рушить собственную иллюзию, что ты кому-то нужен. Я понял. Я понял, как ошибся в своем выборе. И это тебя называют сверхчеловеком? Господи, как же это жалко. Если сверхлюди такие, как ты, то я предпочту остаться обычным человеком.