– Извини, – сказал он, – это, не бойся меня.
– Хорошо.
Я старался не смотреть ему в глаза. Я просто хотел выбраться из этой лаборатории и вернуться домой.
– Ты не смотришь на меня.
Я весь оцепенел от страха.
– Ты боишься меня?
Он ждал ответа. Я кожей чувствовал, как он прожигает меня взглядом.
– Н-нет… – неуверенно ответил я.
Он рывком развернул меня, заставляя посмотреть на него.
– Чего ты боишься? Почему ты стал бояться?
Как ни странно, но он не выглядел теперь злым. Он выглядел растерянным. Я решил сказать ему как есть:
– Я боюсь, что ты и меня убьешь.
Его брови поползли вверх от удивления. Он не понимал.
– Я боюсь, что однажды ты и меня посчитаешь кем-то опасным или ненужным. Что я тебя нечаянно разозлю каким-то не тем словом, и ты так же, не задумываясь, убьешь меня.
Его лицо дернулось. Он отпустил меня и отошел. Немного подумав, он ответил:
– Это не так. Я убил отца не потому, что внезапно разозлился. Я шел сюда именно с этой целью.
– Это из-за обиды?
– Что?
– Ну, из-за обиды, что он проводил над тобой эксперименты. Что он назвал тебя «не человеком»
– Нет. Поверь, я бы убил его еще десять лет назад, будь то из-за обиды, – он вздохнул, – странное дело… я правда, это, ненавидел его все время, но никогда не хотел убить. Знаешь, одиночество такая штука, что ты начинаешь привязываться к любому, кто хоть как-то замечает тебя. Отец… нет, Марк Константинович, он ни капли не любил меня. Он даже, это, за человека меня не считал. Резал, топил, мучил – делал все, что хотел. Но в то же время, я был привязан к нему, ведь, это, кроме него у меня никого не было. А сейчас, когда я убил его, я словно избавился от груза. Я словно выдернул гниющие цепи из своей плоти. Как будто даже и не больно было. Легко.
Он замолчал. Я не знал, что ему на это ответить, но кажется, я его понимал. Не в том смысле, что пережил все это сам, просто я смог почувствовать, что он испытал.
– Все еще, это, боишься меня? Обещаю, что не трону тебя. Если так хочешь, то, это, можешь уйти и не возвращаться, как только я верну тебя домой. Без каких-либо последствий.
– Я не боюсь тебя. Все нормально.
Он неуверенно кивнул:
– Ладно. Зайди внутрь. Хочу, это, показать тебе кое-что.
Я шагнул следом за Данилой в один из кабинетов. Внутри было темно, лишь тусклый синий свет еле освещал помещение.
– На. Не хочу будить их светом, – панк сунул мне в руки свои гогглы.
Я нацепил их, и оглянулся вокруг:
– Ничего не вижу.
Данила опустил одну из прикрепленных дополнительных линз. После этого, правый глаз стал отчетливо различать предметы, словно был день. Я увидел перед собой огромное выпуклое стекло. Сначала не смог разобрать, что было за ним, а когда подошел поближе, то тут же отпрянул, шокированный увиденным.