Но, по крайней мере, размышления помогают мне почувствовать себя снова собой, а не восторженной влюбленной девочкой, которой я когда-то была. У меня есть задачи поважнее, чем скорбеть по несбыточному и страдать от фантомной боли в сердце. А насколько хорош или плох архимаг — я узнаю совсем скоро. И раз мне известна причина, почему он кажется таким симпатичным, притягательным и знакомым, уже будет легче. Тем более что все «знакомые» такого рода оказывались на поверку не особо достойными любви…
Я догоняю архимага и епископа уже во дворе Школы, они стоят у ворот: высокой каменной арки с крупным зеленым камнем, укрепленным на самом верху, — она словно отделяет мир магии от мира обычных людей. Первым под арку шагает епископ; я отчего-то наблюдаю за камнем, но он остается тусклым, как бутылочное стекло. А вот когда под надвратный свод входит архимаг, изумруд внезапно вспыхивает всеми гранями, видимо, реагирует на заключенную в этом человеке магическую силу.
Я набираю в грудь воздуха и тоже делаю шаг вперед. А сама по наитию поднимаю глаза вверх — камень остается ко мне равнодушен, а мою силу считает недостойной даже малейшей искры. Только поблескивает от мелких капель измороси. На небе ни облачка, почти невесомый дождь словно опутывает меня тончайшей паутиной. Я отмахиваюсь от нее, опираюсь на предложенную мне руку архимага и залезаю в карету. Епископ задумчиво переводит глаза с камня на меня, но в моем присутствии не спешит задавать вопрос.
В моей копилке еще одна странность — по всей видимости, артефакты не находят у меня ни крупинки магии.
Что-то стучит, как будто кто-то топает лапками по крыше кареты, туда словно забралась сороконожка в туфлях на шпильке и танцует там что-то из современных танцев, как мои соседи однажды. Шум не дает спать, я неохотно приоткрываю глаза.
Придется идти и опять ругаться с ними, как тогда, когда они отмечали день рождения… А потом еще попробовать отказаться от торта, который они принесли на следующий вечер в качестве извинения — слишком вкусного, чтобы гордо закрыть дверь у них под носом.
Я едва успеваю смежить веки, чтобы никто не заметил моего пробуждения. Какие соседи и танцы? Я в карете, рядом сидит архимаг, скрестив руки на груди, напротив расположился епископ, задумчиво смотрит то в окно, то на моего новоявленного учителя. По крыше колотит дождь, все быстрее и быстрее, как будто хочет достучаться до меня, зовет выглянуть в окно. Нет, глупости, что там можно разглядеть за серой беспросветной пеленой?
Я припоминаю, сразу, как я села на мягкое и чуть пружинящее сиденье кареты, у меня закружилась голова, и архимаг заявил: