Должно быть, моя голова и впрямь изрядно пострадала, потому что в купальне я даже не сразу догадываюсь подойти к зеркалу. Или, быть может, мне попросту страшно. Я или не я? Какими становятся люди, оказавшиеся в чужом теле?
Я вглядываюсь в худенькую фигурку в овальной раме, зеркальная рябь будто подрагивает. Не может быть! Передо мной совсем юная девушка, наверное, ей едва исполнилось восемнадцать или девятнадцать. Темные пряди длинных вьющихся волос выбиваются из наспех заплетенной косы. Большие карие глаза смотрят испуганно и в то же время дерзко. Узкие плечи, впалый живот, высокая маленькая грудь… Если бы не изможденность, впечатавшаяся в каждую черточку ее лица, Алессу Коэн смело можно было бы назвать красавицей. И только одно обстоятельство портит хрупкое совершенство моего нового тела: на правом плече расплывается уродливое родимое пятно.
И в то же время… в то же время это почти я. Такая, какой некогда хотела видеть себя в мечтах. Как будто магия древнего Каридада исправила все то, в чем природа моего мира допустила ошибку. Когда-то, сразу после школы, я очень напоминала Алессу Коэн, сейчас наблюдающую за мной из зазеркалья. Только вот никаких родимых пятен у меня отродясь не водилось.
Почему архимаг привез меня сюда? Неужели просто клюнул на смазливую мордашку? Вполне вероятно, однако слова, которые он произнес в ответ на мою клятву, заставляли меня усомниться во вполне очевидной версии. Он обещал оберегать и защищать меня и тоже клялся в этом своей жизнью. В той клятве было что-то такое… мне трудно объяснить, но когда я ее произносила, мне и вправду почудилось, будто земля и небо содрогнулись. "Ничего удивительного, обычная клятва наставника и ученика первой ступени", — небрежно пояснил он, когда наши обещания отзвучали под сводами магической школы. Вряд ли оберегать и защищать означает тащить к себе в постель? Или в их мире все иначе?
А как он нес меня там, на поле… Поднял на руки как пушинку, шепнул "обхвати меня за шею, ну же, крепче держись!". И пусть голову мне и туманил страх, но отчего-то я запомнила, как он оскальзывался на мокрой траве, как в нос били запахи речной воды и тины, смешиваясь с ароматом его разгоряченной кожи. И как крохотные капли влаги оседали на его лбу и щеках…
Нет, что толку об этом размышлять? Пока что он не проявил ко мне ни малейшего интереса — просто защитил, что было всего лишь обязанностью учителя по отношению к ученице. А мне и без того есть о чем подумать на досуге. Я спускаюсь по мраморным ступеням — удивительно, но внутренние помещения замка гораздо больше похожи на дворец, чем на крепость — и погружаюсь в воду. Теплую, ласковую, словно баюкавшую меня в своих нежных объятиях. Она льется из каменной драконьей пасти на дальней стороне бассейна. И пахнет цветами… едва ощутимо, как это бывает только ранней весной. Как будто в воду что-то добавили. Скорее всего, так и есть: от ссадин на коленках и щиколотках не остается и следа. "Магия, — думаю я, невольно улыбаясь. — Да, иногда страшная. Но порой она оказывается и такой, как сейчас — доброй". Быть может, мне удастся привыкнуть?