— А скажи, ты этот диагноз поставил только из-за содержания её рассказа? Других признаков болезни не заметил? Ну там, особенные для психов построения фраз, жесты, мелкая моторика и тому подобное?
— Поведение обычного здорового человека. Для определения болезни эти названные тобой признаки необязательны. Не путай неврозы и психические отклонения.
— Ну а тот монгольский пациент, который вступил с ней в переписку — как ты это объяснишь?
— То же самое. Двое психов нашли друг друга и каждый видит в их переписке что-то своё. У нас таких общающихся между собой в психдиспансере — пруд пруди.
— Что-то своё, говоришь…. Вот тебе перевод тех писем, написанный вчера нашей леди. А вот — тот, что сделал второй "псих" и прислали нам монгольские коллеги. И их доклад о том, что он им поведал в ходе беседы. Читай-читай, я пока освежиться выйду.
Когда Смирнов вернулся в кабинет, он увидел доктора, который поглаживал ладонью снятую и положенную на колени кепку. Тот улыбался, а взгляд его был мечтательным.
— Знаешь, практически каждый из моих коллег признавал, что иногда ему до боли хочется поверить в бред какого-нибудь больного. Ну, что, к примеру, тот и впрямь слышит голос ангела и имеет откровение о прекрасном будущем или мире, который он видит. В то, что это не бред, а правда. Вот только не получается верить… А у меня сегодня получилось. Я — счастливый человек. Спасибо, Серёжа.
— Николай Иванович, — пробурчал полковник.
— Ну да, прости, на радостях забыл, где мы.
— Значит, твоё официальное резюме?..
— В рассказе этих двоих — всё правда.
— И что же мне с этой правдой делать? — скривился хозяин кабинета.
— А ты заведи новую папку. С названием "Трансцендентный случай" — значит, непостижимый для человеческого понимания.
И доктор залился счастливым смехом.
Новую историю про Жаргала Филис не пришлось разыскивать в сети — она прогремела на весь мир. Экспедиция, руководимая бывшим коматозником, утверждавшим, что он в прошлой жизни воевал в Монголии при тогдашнем военачальнике и был свидетелем закладки тайной сокровищницы, к полной неожиданности всех трезвомыслящих людей закончилась оглушительным успехом. Обретение единственной в мире вещи, принадлежавшей лично легендарному Чингисхану, да ещё и символичной — латной перчатки с правой руки — всколыхнуло общественность, особенно историков, археологов, а также всех людей, считающих себя потомками тех завоеваний.
В российских СМИ часто звучал скепсис и подозрения в мистификации, но эти высказывания, на взгляд Филис, походили на проявления элементарной зависти. Она-то ни на миг не сомневалась в истинности клада, хоть и не полностью осознавала его историческую ценность. В те дни Филис жадно смотрела все новостные выпуски по телевизору, ощущая странную причастность ко всему, что связано с Жаргалом, вкладывая личные эмоции во всё то, о чём говорилось сухими новостными скороговорками. Потом, когда прошла информация о созданной большой международной группе экспертов, куда входили и генетики от России, и о том, что исследования полностью подтвердили подлинность реликвии, Филис испытала чувство гордости и торжества.